©    Марк Лотарёв, 2005

Все права на роман "Лунный фавн" принадлежат автору. Любое использование текста романа или частей текста возможно только с разрешения автора.

На предыдущую

          Миледи так и сидела, забившись на угол кровати. И явно страдала от пут.
          – Сейчас на свидание поедем, с Владиславом твоим, – обрадовал ее сходу Толян. – Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
          Голос его прозвучал зловеще, и я на всякий случай подобрался. Пошел он на хрен со своими проблемами, девушку я ему бить не дам.
          Ольга помотала головой, испуганно-умоляюще глядя на нас своими чудесными глазами. Толян вынул нож и щелкнул лезвием. Ольга сдавленно вскрикнула. Я уж совсем собрался действовать, но Толян только нагнулся к кровати и разрезал, к черту, мой кремовый галстук на Ольгиных лодыжках. Потом – бесцеремонно наклонив девушку – помогая себе ножом, освободил ей руки. Ольга тут же поднялась с кровати, пошатнувшись на затекших ногах. Я протянул ей руку, но она сделала вид, что ее не заметила. И принялась растирать красные следы на своих запястьях с таким видом, как будто это было сейчас самым важным делом в ее жизни. Честное слово, у нее опять был уже совсем другой вид.
          Я прислонился к стене, любуясь блондинкой, и тут Толян, воспользовавшись моей расслабухой, неожиданно вцепился ей в волосы.
          – Вякнешь по дороге, пристрелю, как собаку, – впившись взглядом в глаза Ольги, быстро сказал он и оттолкнул ее голову прежде, чем я успел вмешаться.
          Пришлось спустить на тормозах.
          На секунду Ольга испугалась по настоящему. От неожиданности, боли и взгляда Толяна. А до этого она не по-настоящему боялась? – поразился я мелькнувшему чувству. Но у меня не было времени разбираться в сложной душе прекрасной блондинки. Мне надо было кое-что сделать, прежде чем мы покинем квартиру.
          Шкаф был раскрыт, и я решил сменить наконец майку на рубашку. Выбирая, какую рубашку надеть, я протянул руку к нашему "потайному крючку" на задней стенке. Удача! Запасные ключи от квартиры были на месте. Я незаметно сунул их в карман, пока Толян выводил Ольгу в коридор.
          – Мена, быстрее, – поторопил меня Толян.
          В коридоре Ольга совершенно неожиданно запросилась в ванную. Нет, мне, конечно, понятно было страстное желание девушки смыть следы слез со своего лица, но учитывая обстановку... Вот они, женщины!
          – Обойдешься, – зло бросил ей Толян, подтолкнув к двери.
          На меня Ольга теперь даже не смотрела. Видно, решила, что мы с братом договорились.
          Из подъезда Толян вышел в обнимку с Ольгой, о чем-то шепча ей на ушко. Представляю, какие любовные стихи он ей говорил! Но, видят боги, меня кольнула ревность.
          Машина Толяна стояла в соседнем дворе. Я ожидал увидеть его приличную иномарку, но Толян, к моему удивлению, уверенно направился к старому грязно оранжевому "Москвичу" нулевого поколения – наверняка еще советских времен. Не выпуская девушки, он открыл ключом водительскую дверь, после чего раскрыл заднюю дверцу и сказал:
          – Садись, Мена.
          Я уселся на непривычно узкое сидение, обтянутое матерчатым чехлом. В салоне пахло затхлой пылью. Следом за мной послушно забралась в салон Ольга.
          – Руки, – тут же наклонился к ней заботливый Толян.
          На запястьях злосчастной блондинки щелкнули ее "родные" браслеты. Голубые глаза метнули две мгновенные злобные молнии ( я увидел это в зеркало), но очаровательная пленница совсем не владела даром испепелять. Бедолага, могла бы уже и привыкнуть к этой процедуре.
          – Снимешь быстро, если что, – протянул мне ключ от наручников Толян. – И помни, что я тебе сказал.
          – Не беспокойся, – ответил я беспечно. Мое новое положение мне определенно понравилось.
          Я не собирался воспользоваться своим преимуществом, но обнять свою подопечную для предотвращения побега был просто обязан. Может быть, она ждала от меня большего? В таком случае я искренне извиняюсь.
          Между тем Толян уселся на водительское место и даже ремень безопасности накинул. Несмотря на свою неказистую внешность, завелся "Москвич" с пол-оборота. В гудении его двигателя мне послышались неожиданно мощные нотки. Быстро выехав на Северное шоссе, Толян погнал машину к центру.
          Минут через двадцать пять мы остановились на Гимназической (бывшая улица Ворошилова), как раз напротив детского кафе "Чебурашка". Мороженое в этом кафе – полный отпад. Наша студенческая братия "Чебурашку" очень даже уважает. Косим под детей. Мы уже больше года, как его открыли.
          – Мена, головой мне за нее отвечаешь, – прервал мои радужные воспоминания Толян.
          Ну и слог у него! Улыбнувшись непутевому брату, я крепко, как страстно влюбленный, обнял закованную Ольгу. А неплохо бы поесть в "Чебурашке" мороженое вместе с ней. Какие взгляды бросали бы все в нашу сторону! И она бы ела ложечкой взбитые сливки с дольками ананаса, а я бы любовался ею и гордился таким обществом. А потом мы с ней ушли бы в июньскую рощу...
          Посмотрев мне в глаза, Толян захлопнул дверцу. К моему удивлению, перейдя улицу, он направился прямиком в "Чебурашку".
          Едва Толян исчез в двери, как у моего уха раздался тихий, проникновенный голос:
          – Мена, отпусти меня. Он ведь меня убьет.
          Но я только крепче прижал к себе пленницу, положив вторую руку на ее скованные запястья. Что бы там ни было, Толян – мой брат. И я с ним поступать так, как он поступил со мной, не намерен.
          – Мена, милый, я только твоя буду.
          Жаркий шепот сладостно обжег мне ухо. Чувственно влажные губы коснулись моей щеки, дотянулись к губам. Я и ответить не успел, как ее пальцы уже принялись за мое самое чувствительное место. Ну и напор у нее!
          Сопротивляться я и не думал. Ох, до чего сладок поцелуй умелой, красивой девушки, рвущейся к своей цели! Вот только отпускать ее я не собирался.
          Поняв, что я воспользовался ее оружием в своих эгоистических целях (чтобы потянуть время), Ольга яростно дернулась. Но я держал ее крепко. Странное дело, на меня сейчас совсем не накатывало. Ольга вырывалась с неожиданной силой, как дикая амазонка, но куда ей было против парня, который вырубил Борю и остановил Толяна. Внезапно она затихла. Глянув в окно, я сразу понял, в чем дело. От кафе к машине стремительно шел Толян. И как она его углядела в такой борьбе?
          – Не говори ему. Прошу тебя, – тихо сказала Ольга.
          Могла бы и не просить. После всего, что мы с ней пережили.
          – Ладно, – я нежно куснул ей мочку уха.
          Вид у Толяна был хмурый. Усевшись на сиденье, он молча достал телефон, набрал номер и поднес трубку к уху.
          – Это Толян, – сказал он неожиданно ровно и спокойно. Но лицо у него было сурово сосредоточенное.
          Ему ответил мужской голос, но в следующую секунду Толян крепко прижал трубку к уху, прикрыв ее своей ручищей, и больше я уже ничего не слышал.
          – Дай ей трубку, – сказал он после паузы. – Танюша, это я. Узнала?.. Ты в порядке?.. Они с тобой ничего... Больше ничего не бойся, с тобой все будет в порядке. Я тебе обещаю. Пусть Петр трубку... Я понял. У меня нет твоих денег, но я знаю, у кого они.
          Ольга быстро глянула на Толяна в зеркало, но он этого не заметил.
          – Это неважно. Ты запомни одно: только я знаю, где они. Я их сам добуду и тебе принесу. Ты их получишь сегодня. Но только в одном случае: если ты отведешь мою девушку в отдельную комнату, и если с ней все, ты понимаешь? – абсолютно все будет в порядке... Вот именно. Она стоит триста тонн... Хорошо: триста тонн плюс весь расклад... О процентах потом поговорим. Ты главное помни: с ней абсолютно все должно быть в порядке. И это – цена твоей шкуры... Деньги ты получишь до десяти вечера. Всё. Жди звонка.
          Толян отнял трубку от уха, сунул в карман, молча запустил двигатель и круто развернулся. Ольга побледнела.
          Мы ехали в напряженном молчании. Ольга отвернулась к окну, я тоже блуждал взглядом по пейзажу. Меня совсем не тянуло задать Толяну хоть один вопрос. Вернувшись на Северное шоссе, Толян погнал "Москвич" обратно к моему родному микрорайону. Минут через двадцать мы остановились у длинной девятиэтажки в Борках. Во дворе, как две капли воды похожем на мой двор. Да и вообще – на любой двор в нашем микрорайоне.
          Толян припарковал свой "Москвич" рядом с темно-фиолетовой иномаркой с высоким задом. И готов поклясться: эта редкостная расцветка была знакома моей подопечной.
          – Сними с нее браслеты, – не оборачиваясь, сказал Толян. Это были первые слова, прозвучавшие в салоне "Москвича" после телефонного разговора.
          Я с удовольствием освободил пленницу от ее украшений. Без их холодного блеска ее запястья выглядели гораздо лучше, несмотря на характерные красные следы. Я, конечно, знавал людей, которые думают по-другому насчет подобного украшательства (один из них даже сидел с нами в одной машине), но, боги свидетели, всем сердцем осуждал их варварские страсти.
          Выйдя из машины, Толян принял Ольгу в свои надежные объятия, и я наконец покинул салон, если его можно так назвать. Честное слово, я сделал это с еще большим удовольствием, чем то, которое получил, освобождая Ольгу. Музейный запах этого "Москвича" меня достал.
          Несмотря на разгар весеннего дня, двор был почти так же пуст, как и наш двор сегодня утром. Двое мальчишек гоняли мяч, у одного из средних подъездов сидели на лавке кумушки.
          Подъезд, к которому направился Толян, был крайним. Пройдя метров двадцать от парковочного пятачка, мы вошли под сень козырька, изысканно свежевыкрашенного в традиционный ядовито зеленый цвет. По-моему, очень мудрое решение – так красить подъезды. После такой прелюдии переход в их затхлый сумрак воспринимается, как сущий пустяк. Короче, можно смело сказать, что в смысле запаха, я попал из огня в полымя. Эх, никакая весна не может выветрить особый запах этих жилищ!
          Кнопка лифта была искусно принесена в жертву кому-то из новых божеств, но ее оплавленный обод умудрился и посмертно исполнить свою функцию. Грохотнув дверями, лифт открыл нашим взорам местную настенную галерею.
          Один Толян ведает, зачем мы воспользовались лифтом. Потому что поднялись мы только на третий этаж. Бесцеремонно поставив Ольгу лицом к стене, брат кивнул мне, чтобы я присмотрел за ней, после чего отпер однолистовую железную дверь квартиры налево.

ИНТЕЛЛИГЕНТ НА ПОЛУ И С ПЕТЛЕЙ НА ШЕЕ

          Мы с Ольгой вошли в маленькую прихожую с вешалкой и полками для обуви. Дверь закрылась, дважды провернулся замок.
          – Руки за спину, – буднично скомандовал Ольге Толян.
          Пока он заковывал пленницу, я заглянул в единственную комнату квартиры. Ну и прикол! На полу лежал в натуре спеленатый мужчина (он был связан по рукам и ногам местах в пяти, не меньше) с кляпом во рту и вдобавок с петлей на шее. Я сперва даже не понял, чего это он лежит головой у ножки дивана. И только приглядевшись, заметил, что шнур, из которого сделана удавка, привязан к ножке. Воистину в этот веселый день я открывал для себя все новые способы обуздания человеческой породы.
          Было сразу заметно, что по лицу мужчины прошлись чьи-то ласковые руки. На разбитых губах и на подбородке запеклась кровь. Одежда его – между прочим, дорогой прикид – также была в крови.
          Как только я появился на пороге, глаза пленника ошалело скосились на меня. Я выразил на лице сочувствие бедолаге – довольно искренне, – но тут подошли Ольга с Толяном. Посторонившись, я пропустил их в комнату, а сам занял позицию у стены рядом с дверью.
          При виде мужчины на полу в глазах у Ольги вспыхнуло злорадное удовлетворение. Но и связанный мужик, заметив, что она в наручниках, одарил Ольгу не менее злорадной ухмылкой.
          Глянув мельком на меня и Толяна, Ольга брезгливо прошла мимо ног связанного к окну и остановилась там, хмуро ожидая, что будет.
          Присев на корточки, Толян вынул изо рта пленного кляп. Мужчина с трудом сглотнул, дернув кадыком, хрипло кашлянул, облизнул разбитые губы, снова сглотнул с усилием и закашлялся. Умело освободив его от петли, Толян подхватил пленника под мышки и усадил, прислонив к дивану. Тот сразу задвигался, пытаясь хоть как-то размять затекшее тело, и продолжал кашлять, брызгая слюной. На вид пленному было лет тридцать пять. Худощавый, бледный, несмотря на прилившую к голове кровь, он был в светлом костюме, сорочке, при галстуке в перламутровых разводьях, в серых носках с узором и без туфель. Теперь я увидел еще и порядочную шишку у него на голове, хотя он отнюдь не был лыс. Он не был похож на своих коллег бандитов. Даже на Костю. Он смахивал скорее на кандидата наук, сделавшего административную карьеру (самая вредная личность, если говорить о родном университете). Хоть я сперва и посочувствовал ему, теперь у меня как-то сама собой возникла к нему неприязнь, несмотря на его плачевное состояние.
          – Кто это? – откашлявшись наконец, уставился он на меня налитыми кровью глазами.
          – Смерть твоя, – зловеще сказал Толян. – Давай, вспоминай всех, кому ты должен в этой жизни.
          Ольга фыркнула. Потом внимательно глянула на меня, но я сделал лицо веником – шутить брат изволит. Ольга отвела глаза, и я вдруг заметил, что у нее предательски подрагивает подбородок.
          – Я его не знаю, – сипло сказал мужчина и снова закашлялся.
          – Зато он тебя хорошо знает, – уверил его Толян. – Слушай меня внимательно, Владислав, – присев возле связанного на корточки, Толян взял его за лацкан пиджака. – Барин мою девушку забрал. Я ему пообещал, что к вечеру у него будут деньги. Все до копейки.
          – До цента, – сказал Владислав, глядя мимо Толяна.
          – До процента. Так вот, они у него будут. Даже если мне все твои органы по кусочку придется вырезать. А потом – я тебя ему отдам, – Толян кивнул на меня.
          Владислав опять уставился на меня, силясь понять, кто я такой. Я едва удерживался, чтобы не рассмеяться, хотя от этой живодерской сцены веяло первобытной, варварской жутью. Мне неприятно было стоять вблизи от этого типа, и я перешел вдоль стены к окну – поближе к Ольге. Владислав последовал за мной взглядом, морщась из-за того, что приходится ворочать головой, глаза его наткнулись на Ольгу, остановились, и в них вдруг снова вспыхнула злорадная усмешка.
          – А это ты не ко мне. Это ты у этой хитрожопой суки спроси, – неожиданно хладнокровно сказал он Толяну.
          – Сам ты сука. Замочить меня хотел! – выкрикнула вдруг Ольга и, прежде чем Толян успел ее перехватить, подскочила с другой стороны к пленнику и ударила его ногой.
          – Стой, где стоишь, дрянь, – вскочив, отшвырнул ее Толян.
          Если бы я не подхватил Ольгу, она бы, чего доброго, врезалась нежным виском в подоконник.
          – Дурак ты, Толян, если этой суке веришь, – бесцветным голосом сказал Владислав. И поморщившись – явно от головной боли – добавил: – Она всех кинула. Так что ты ее, суку, на куски режь.
          – Врет он все, – выкрикнула Ольга, дергая скованными руками. – Я ему деньги выбросила из окна! В спортивной сумке. Что, забыл, гад? Замочить меня хотел, сволочь!
          Я придерживал ее за руку, глядя на нее в профиль. Ее гладкая щека порозовела – удивительно красиво на фоне ее светлых волос. Но сказать по совести, чувствовал я себя в тот момент, как полный крейзи. Еще сегодня утром я мирно сидел на своей кровати, пил кофе, ел бутерброды с колбасой, читал книгу про Дэвида Бэлфура и Алана Брека.
          Между тем Толян, не обращая внимания на Ольгу, снова присел на корточки перед Владиславом и спросил:
          – А где баба Фуры живет, ты тоже не знаешь?
          – Знаю, – кашлянув, сказал Владислав. – Тут неподалеку.
          Он назвал адрес. Все совпадало с точностью до подъезда. Толян глянул на меня на всякий случай, я кивнул.
          – Ты ее там откопал? – качнув головой в нашу сторону, спросил Владислав. – Она что, для Фуры бабки поперла?
          Голос его стал презрительным, он даже ухмыльнулся разбитыми губами. Но тут его взгляд остановился на мне, и ухмылка сошла с его лица. Отвернувшись, он облизнул губы.
          – У Фуры бабок нет, – сжав лацкан пиджака, Толян заставил Владислава смотреть в его сторону. – И у нее их тоже нет. Так что думай, Интеллигент. У нее – видишь – защитник есть, – усмехнувшись, кивнул он на меня (юморист хренов). – Так что резать я с тебя начну.
          Толян говорил негромко и даже спокойно, но от его голоса мне стало не по себе. А что должны были чувствовать Ольга с этим типом! Уж не придется ли мне нейтрализовывать моего брата? – подумал я.
          – Ты ведь, Мена, погулять все равно не пойдешь? – словно почувствовав мои мысли, посмотрел на меня снизу вверх Толян.
          Я выдержал его взгляд, пока он сам не отвел глаза. Мне не понравилось, что он при Владиславе назвал меня по имени. Ольга, которую я успел отпустить, бросила на меня тревожно-испытующий взгляд.
          – Тогда сделаем так, – сказал Толян. – Мы, Мена, сейчас их еще раз послушаем. В последний раз. А потом уж решим, с кого из них начинать.
          Поднявшись, он кивнул мне на стул:
          – Садись, Мена.
          Повинуясь Толяну, я взял стул и уселся спиной к стене между ним и Ольгой. Признаться, меня уже так затянуло во всю эту интригу, что я сгорал от нетерпения услышать новые сведения о пропавших деньгах и взаимоотношениях бандитов. Толян показал Ольге глазами на диван, и она тут же беспрекословно села, даже попытки не сделав пнуть ногой Владислава. Взяв с дивана кляп, который он вытащил изо рта у пленного, Толян заставил Ольгу открыть рот. Она гадливо скривилась, но Толяна это не смутило. Варварски всунув ей в рот кляп, он красноречиво посмотрел на нее, после чего взял стул и уселся рядом со мной – напротив Владислава.
          – Давай, ты первый, – сказал он пленнику и добавил, кивнув в мою сторону. – И постарайся, чтобы он тебе поверил.
          Несколько секунд Владислав тупо смотрел на меня, силясь понять, кто же я такой. Толян добился своего – мое присутствие его жутко томило. Наконец он перевел взгляд на Толяна и спросил, качнув головой в мою сторону:
          – Толян, кто это?
          – Судья, – недобро сказал Толян.
          – Твою... мать, – с трудом ругнулся Владислав и закашлялся. Откашлявшись, он пошарил взглядом по полу рядом с собой, в глазах его появилось чуть ли не смятение. Потом наклонился, насколько смог, и с силой выплюнул на пол смешанную с кровью мокроту. Часть ее так и осталась на его нижней губе. Владислав дернул связанной рукой, потом попытался дотянуться губой к своему плечу, а когда это не удалось, напряженно задвигал губами, избавляясь от остатков мокроты. Только покончив с этим, он поднял на нас утомленные глаза и бесцветно спросил:
          – Что мне ему рассказывать?
          – Да все про бабки, – сказал Толян. – С самого начала. Кто из вас что должен был делать, когда мы с Кабаном бабки привезем.
          – Эта сука должна была Барину на хрен сесть, – еще раз облизнув губы, двинул головой в сторону Ольги Владислав. – Чтобы он на бабки в кейсе только посмотрел. Чтобы не проверил, как обычно. Потом кейс подменить. На точно такой же, с куклой. Как с ним договорилась.
          Он кивнул на Толяна и поморщился. Последовала новая пауза. Облизнувшись, Владислав вяло пошевелил вспухшими губами и спросил, качнув головой в мою сторону:
          – А он что знает?
          – Ты говори все, не ошибешься, – сказал Толян.
          – Потом она должна была опять Барина за хрен взять, – монотонно заговорил Владислав. – Чтобы ему спешить пришлось. Так все и получилось. Чисто сработала, сука. Он бабки так и не проверил. С куклой уехал. Потом она должна была сдернуть с кейсом. Он про дом знает?
          – Давай рассказывай, – сказал Толян.
          – Она должна была через окно вылезти. Потом через забор перелезть. Там каменный забор вокруг дома. Он битым стеклом посыпан. Но Олег ей там лаз сделал. И лестницу приготовил.
          Утренняя картина – как я сижу на стене, усыпанной с обеих сторон битым стеклом, – тут же встала у меня перед глазами. А снизу – сгорая от сомнений – на меня трепетно смотрит чудесная Ольга.
          – Олег – это кто? – спросил я Толяна, воспользовавшись паузой, которую опять взял Владислав.
          – Брат его, Темный, – пояснил Толян.
          – Бабки она должна была сюда привезти, – тусклым голосом продолжил Владислав. – Тачку мы ей приготовили. А потом – назад, в дом Барина. Тоже через забор. Я бы ее прикрыл. Сказал, что все это время она в доме была. А насчет своего бабьего зуда отбрехалась бы. Сказала бы, что Толян с Кабаном попросили. Что им куда-то срочно уехать надо было. И они ее – дуру – подрядили за двести баксов. Барину хрен почесать. Чтобы он с бабками не возился, – лицо Владислава оживилось, разбитые губы тронула ухмылка. – Этот козел Барин на них бы подумал, – качнул он головой в сторону Толяна. – Что это они кейс подменили. По дороге.
          – А его, – он снова кивнул на Толяна, – Олег должен был завалить. На той хате, где у них с этой сукой стрелка забита.
          Я понял, что он имеет в виду Ольгу.
          Да, – подумал я. – Здорово его Толян обработал, если он такие признания делает. Говорит брату в лицо, что они его убить собирались.
          – Тогда бабки точно на Толяна бы повесили. Даже если бы с Кабаном и Фурой прокол вышел, – с явным удовольствием сказал Владислав. Он был сильно избит и жестоко связан. Но все равно гордился сейчас, скотина, как он всё это классно задумал. Невольно я бросил взгляд на брата. Может быть, он тоже гордился в душе своим планом, – тогда, когда снимал нас с Ольгой?
          – Замочили Толяна его подельники, про которых никто ни хрена не знает, и свалили с бабками, – говорил между тем Владислав. – А завтра Барина самого бы замочили. Триста тонн плюс за кидалово с куклой ему сейчас не поднять. Это он в цвет попал, – Владислав с гадкой ухмылкой кивнул на Толяна. И добавил, любуясь своим расчетом. – Больше суток Гурей Барину ни хрена не даст. И накинет тонн сто, не меньше.
          – Ольку я бы отмазал, красивая сука, – сказал он после паузы. – А с бабками никто бы концов не нашел. Гурей бы территорию Барина забрал. За долги. И успокоился. А мы бы с братом перележали. И потом свое дело открыли. Не здесь, конечно.
          Владислав мечтательно ухмыльнулся, облизнул пересохшие губы... Он явно хотел сказать что-то еще, но терпение моего брата подошло к концу.
          – Это как хотели, – жестко сказал Толян. – Давай теперь "как всегда". И без лирики, козел.
          – А у тебя что, не "как всегда" получилось? – нагло усмехнулся Владислав. – Эта сука тебя точно так же кинула.
          Толян промолчал, и Владислав, почмокав ртом, продолжил, но уже без прежнего энтузиазма:
          – Ну ушла она с бабками и пропала. Олег не звонит, труба его молчит. Форс мажор, твою мать. Я сюда сдернул, пока Барин не вернулся. Ни суки этой, ни бабок...
          Он усмехнулся. Наверное, не мог понять: как это судьба его так кинула ни за что ни про что?
          Поерзав, насколько позволили путы, Владислав с неприязнью посмотрел на Толяна, потом повернул голову в мою сторону и сказал:
          – Пришлось в центр гнать. На ту хату, где Олег должен был его ждать, – он кивнул на Толяна. – Приехал, а там – менты уже ... Я решил, что Олег его завалил, а сам на ментов нарвался. Погнал назад. А тут он ждал, – Владислав снова качнул головой в сторону Толяна.
          – На два фронта, сука, подмахнула, – сказал он после паузы. И ухмыльнулся, чмокнув губами. Я понял, что это он – насчет Ольги.
          Как видно, Владиславу больше нечего было добавить. Он попробовал было отвернуться к двери, но взгляд его, как магнитом, тянуло в мою сторону. Не выдержав, он глянул на меня, но тут же поспешно отвел глаза. Толян презрительно усмехнулся.
          Как ни странно, усмешка Толяна ободрила этого типа. Посмотрев на моего брата, он спросил чуть ли не с мольбой в голосе, кивнув в мою сторону:
          – Толян, он кто?
          – Конь в пальто, – хмыкнул я.
          Быть может, я излишне жесток, но, по-моему, этот тип был настоящий подонок. Готов поклясться, Ольгу он бы убил, не моргнув глазом. Не говоря о моем брате Толяне. Зачем им с братом Темным такие свидетели?
          Похоже, Ольга, не будь дурой, подстраховалась, – с симпатией глянул я на несчастную пленницу. Личико ее опять вовсю раскраснелось из-за кляпа, но подбородок дрожать перестал. Шумно дыша, она всем своим видом демонстрировала явное возмущение наглым враньем своего подельника. Теперь, когда я точно знал, что Ольга имеет прямое отношение к похищению трехсот тысяч бандитских долларов, я проникся к ней еще большим уважением. Вот молодчина! Всю банду на уши поставила.
          Чего скрывать, я уже вовсю хотел размотать этот клубок. Тем более, что в дело оказалась замешана загадочная девушка Толяна из кафе "Чебурашка", которую бандиты похитили. Но куда делись деньги, было по-прежнему непонятно.
          Этому подонку Владиславу я не очень-то верил. Конечно, Толян здорово по нему приложился, но все равно... Я внимательно посмотрел на шею Владислава: не душил ли его Толян удавкой, – но никаких следов, уличающих садизм моего брата, не заметил. Похоже, Толян только крепко разбил ему рожу и поставил здоровую шишку на голове. Наверное, двинул его рукоятью пистолета, чтобы сразу вырубить и потом спокойно связать для дачи показаний.
          Да, что и говорить, глядя на Владислава, я сполна оценил – насколько по-родственному обошелся со мной мой брат. Но если Толян не пытал этого типа, то какого черта он так разоткровенничался? Только из-за того, что его припугнули и рожу набили?..
          Невольно я перевел взгляд на Ольгу. Она утром тоже сразу всё выложила Косте и Чугуну. В смысле, что изменяет со мной своему бой-френду шкуродеру.
          Неужели она и правда приходила к этому козлу Фуре? – поглядел я на нее с сомнением. В ответ Ольга бросила на меня взгляд, полный честного отчаяния, всем своим существом умоляя меня не верить наглой клевете своего врага. Я невольно залюбовался ею, но тут меня отвлек Толян, спросив, не хочу ли я еще чего-нибудь узнать у Владислава? Я усмехнулся и покачал головой.
          Толян встал со стула и шагнул к Ольге.
          А может быть, пропавшие деньги у этой Фуриной бабы? – подумал я, следя за братом. Я снова пролистал в памяти всех знакомых девушек из нашего подъезда, но никого из них на роль подруги этого урода Фуры определить не смог. Наверное, в тот момент я был слишком субъективен к слабому полу.
          Короче, расклад пока был темен, как лабиринт царя Миноса. Еще и какой-то Гурей нарисовался, который завтра должен замочить Барина, если тот не отдаст ему пропавшие деньги плюс сто тонн за моральный ущерб. (По крайней мере, теперь понятно, почему Барин так переполошился из-за этих сестерций. И что Толян имел в виду, когда сказал ему, что похищенная девушка – цена его поганой шкуры. Не отдаст завтра Барин деньги Гурею, Гурей его сам отдаст – на съедение своим быкам Минотаврам. И сказать вам по совести – туда ему, Барину, и дорога.) Словом, ясно мне пока было только одно: вся эта троица, что сидит рядом со мной в этой чудо комнате, дружно хотела подставить своего любимого Барина под карающий меч другого бандита – Гурея. А заодно они все решили кинуть и друг друга.
          В общем, я уже чувствовал себя, как герой какого-нибудь голливудского триллера, когда брат, наклонившись к Ольге, вынул у нее изо рта кляп.
          – Врет он все! – едва успев облизнуться, тут же выкрикнула срывающимся голосом Ольга. – Гад. Сволочь!
          – Заткнись, – грубо оборвал ее Толян и повернулся ко второму подследственному.
          А может, она и не причем, – подумал я, любуясь Ольгой. Куда ей было против этих двух подонков и моего брата? Попала между ними, как между Скиллой и Харибдой. И всё было так, как она говорит. А деньги – у Владислава или у этого Темного. Интересно было бы послушать версию самого моего брата, – подумал я вдруг. И тут же решил при первой же возможности потребовать у него чистосердечного признания по всей форме. Точно такого же, какое он получил от меня, и какого требует от Владислава с блондинкой.
          Между тем Толян нагнулся к Владиславу, и тут вдруг случилась поразительная вещь.
          – Нет. Не надо! – крикнул вдруг Владислав не своим голосом.
          Я даже не сразу врубился, что происходит. Воротя голову, Владислав с ужасом смотрел на кляп, который пытался засунуть ему в рот Толян. Словно в руке у моего брата был не кляп, а по меньшей мере гадюка. Я изумленно глядел на пленного – ведь с этим самым кляпом во рту он уже провел тут чуть ли не полдня!
          Толян тоже опешил от такой реакции Владислава.
          – Ты чего? – недоуменно застыл он с кляпом в руке.
          – Не надо. Из ее рта.
          В глазах Интеллигента мелькнул такой неподдельный ужас, словно вместо комка материи ему в рот хотят сунуть пучок терна. Я бросил ошеломленный взгляд на Ольгу, но она моего взгляда даже не заметила. С дикой радостью в глазах она, как завороженная, смотрела на своего врага.
          – СПИДа боишься? – усмехнулся Толян.
          – Анатолий, не надо, – в голосе бандита послышались неожиданно жалостные нотки. – Чужой рот!
          Едва Толян снова протянул руку с кляпом к его рту, Владислав плотно сжал разбитые губы. Меня невольно передернуло, зато со стороны Ольги послышались захлебывающиеся, фыркающие звуки. Глянув на нее, я увидел, что эта фурия мстительно хихикает.
          Толян достал пистолет. Черный ствол с силой уперся в светлый рукав пиджака, смяв материю.
          – Либо ты раскроешь рот, гаденыш, либо я тебе руку прострелю, – сказал Толян.
          Владислава стала бить дрожь, на носу и на лбу его выступили капли пота. Умоляюще скользнув по мне взглядом, он скосился на пистолет. Я во все глаза глядел на Интеллигента.
          – Считаю до трех, – сказал Толян, – Раз...
          По-прежнему отворачивая голову вбок, дергая подбородком, Владислав приоткрыл рот.
          – Шире.
          Челюсть пленника сделала еще несколько лихорадочных подергиваний книзу, потом его рот вдруг распахнулся во всю ширь. Толян быстро вогнал кляп. Ничего себе! На глазах у Владислава выступили слезы.
          Поднявшись, Толян фыркнул, мотнул головой и только со второго раза попал стволом в кобуру. Вид у него был шальной. Над губой блестели капельки пота. Подозреваю, он тоже весь взмок – заодно с Владиславом. Искоса глянув на меня, Толян уселся на свое место и с угрозой посмотрел на Ольгу. Под его взглядом та сразу притихла.
          – Оторжалась? – спросил Толян. – Давай, теперь твоя очередь.
          – У него не все дома, вы же видите, – брезгливо скривилась Ольга, кивнув на Владислава. – Он перед тем, как пить, всегда стакан проверяет. На свет.
          – Это тебя не касается, – оборвал ее Толян. – Ты лучше вспомни, куда деньги дела. А то тебе даже Мена не поможет.
          – Да нечего мне вспоминать! – зло выкрикнула Ольга. – Как я сказала – так все и было. Ты что, этого подонка не знаешь? Да он из-за бабок удавится. Червяка сожрет.
          – А ты? – спросил Толян.
          – Были бы такие бабки, может, и сожрала бы, – смело сказала Ольга.
          Боги свидетели, я просто восхитился ее отвагой. Ведь говоря так, она явно играла с огнем.
          Толян посмотрел на меня, но я только пожал плечами. Я вполне допускал, что все было так, как она говорит, и деньги – у этого типа или у его брата.
          – Так, – немного подумав, Толян вперил взгляд в Ольгу. – Давай быстро и подробно: все, что было после того, как мы кейс привезли.
          – Да как он сказал – так все и было, – кивнув в сторону Владислава, сказала Ольга и неожиданно покраснела.
          – Сперва этого брюхана отвлекла, – (я понял, что она имеет в виду Барина). – Потом сказала, что мне в душ надо, и кейс поменяла. Он, козел, разомлел, лежал как чебурашка. Потом опять за него принялась. Уж постаралась со страха, он и про часы свои позабыл, урод. А куда я денусь, когда с одной стороны ты, а с другой – этот гад с Темным, – мельком глянув в сторону Толяна, невесело усмехнулась Ольга. Рассказывая, она упорно отворачивалась к окну или потупливала очи полу. Щеки ее – пылали. Теперь она была совсем другая, чем когда говорила про все это пару часов назад – в моей спальне.
          – Так и уехал с другим кейсом, баран, – сказала она. – Потом я кейс сразу Владиславу передала, в серой спортивной сумке, он с ним через стену перелез, а я выждала пару минут и на хату этой Фуриной бабы помчалась.
          Ольга украдкой глянула на меня, и можете мне поверить, во взгляде ее была признательность до гроба. Наверное, за то, что я спас ее от верной смерти в квартире Фуриной крали.
          – За тридцатью штуками, дура, поехала, – сказала она, покраснев пуще прежнего. – Он мне сказал, что с тобой и с Барином они с Темным вопрос решат, – кивнула она в сторону Владислава. – А меня отмажут и тридцать тысяч долларов дадут. Мою долю.
          Ольга замолчала с таким видом, словно еще раз вспоминает все детали, потом качнула головой и сказала:
          – Все, Толян. Больше я ничего не знаю.
          Мы с братом обменялись взглядами, и я понял, что он не поверил ни единому ее слову, кроме, может быть, рассказа про Барина.
          – Мена, там правда была лестница? – спросил Толян. – Только честно, это очень важно.
          – Да, – кивнул я. – С обратной стороны дома. И стекло со стены убрано, примерно на метр. Я сам перелазил.
          Толян внимательно посмотрел на Владислава, но тот, похоже, впал в транс от ужаса перед попавшей ему в рот слюной Ольги. Во всяком случае, на взгляд Толяна он абсолютно не отреагировал. Да, – подумал я. – Если брат хотел узнать от него истину, ему всего лишь надо было пригрозить этому типу – плюнуть ему в рот.
          Сказать по совести, версия Ольги выглядела еще менее правдоподобно, чем версия этого козла Владислава. И уж во всяком случае, в одном она точно врала, еще с моей спальни. Из дома Барина она никак не могла увидеть, куда Владислав спрятал лестницу. К тому же, когда мы с ней утекали от Барина, она излагала историю с лестницей совсем по-другому. Помните, как она мне поплакалась на свою несчастную судьбу и похвалилась, какую тайную "дорожку протоптала", чтобы незаметно ускользать от своего тирана? Можете мне поверить – она на этой "дорожке" здорово ориентировалась.
          Я был уверен на все двести: спроси я сейчас Ольгу об этих нюансах, она тут же что-нибудь придумает, – но я решил повременить с этим вопросом до тех пор, пока мы с ней останемся наедине. Можете считать, я сделал это из родственных чувств к моему любимому брату Толяну – не хотел перегружать его голову новыми сложностями.
          Между тем брат снова вперил взгляд в Ольгу и сказал:
          – Допустим, я тебе поверил. Он взял деньги и с ними свалил. А ты потом села в тачку и помчалась к Фуриной бабе. Получать свою долю, – Толян усмехнулся. – Кстати, на сколько вы у Фуриной бабы стрелу забили?
          Ольга дважды моргнула, на мгновенье глаза ее ушли в сторону. Но может быть, она просто вспоминала время?
          – Я туда к без пятнадцати девять должна была подъехать, – сказала она. – Плюс десять-пятнадцать минут, смотря по обстоятельствам.
          – Он в это время должен был уже там быть? – кивнул Толян на Владислава.
          – Да, – настороженно сказала Ольга.
          – Так вот, в это время он был совсем в другом месте. И точно без денег, – сказал Толян. – И лучше тебе мне сразу поверить.
          – Блин, да откуда я знаю, что они на самом деле задумали? – искренне возмутилась Ольга. – Темный нас и без него замочил бы, глазом не моргнул.
          – Не прикидывайся идиоткой, – сказал Толян. – Темный в это время был на Радищева. Ты же сама сдала им адрес, чтобы он меня завалил.
          – Так он бы сначала тебя замочил, а потом – и нас с Фурой, – фыркнула Ольга, нервно дернув плечиками. – Ты что думаешь, я бы свои тридцать штук не подождала? А этот козел Фура – может, он вообще с ними заодно, – она красноречиво кивнула в сторону Владислава.
          – А кейс куда делся? – спросил Толян. – У него, – он не менее красноречиво указал подбородком на Владислава, – в девять часов никакого кейса не было. И серой спортивной сумки – тоже. Сечешь фишку?
          – Да я откуда знаю, – вскинулась Ольга. – Может, у них там еще кто-нибудь есть! Или он в лесу ее спрятал. Это ты у него спроси.
          Она с ненавистью бросила взгляд на Владислава и вдруг, фыркнув, добавила:
          – Хотя, так он их тебе и отдаст, такие бабки.
          Я восхищенно посмотрел на Ольгу. Чего там, у меня просто крыша от нее ехала! Она уже во второй раз словно красной тряпкой мотнула перед Толяном. Ведь эти ее слова – насчет "таких бабок" – точно так же годились и на ее счет! И я отлично видел, как эта мысль сразу пришла в голову моему брату.
          Не знаю, сообразила ли вдруг Ольга, что прокололась, или у нее свое было на уме, но только в следующую секунду она резко перевела стрелки на другую тему и спросила у Толяна с неожиданной наглостью:
          – Кстати, Толян, а где Темный?
          – Где надо, – отрезал Толян и посмотрел на Ольгу таким взглядом, что она, на глазах, спала с лица.
          Я понимал Толяна. Оба подследственных упорно твердили, что ничего не знают про деньги, а время шло. Мой брат и просто ради трехсот тысяч долларов на все был готов, а теперь, когда речь шла о его девушке, вообще дошел до крайности. Я это очень хорошо чувствовал. Потому что у него с этой Таней, кажется, было серьезно. Я вдруг подумал, что для него эта Таня – как нить Ариадны, по которой можно из темного лабиринта уйти. (Так оно потом и оказалось.) Толян, правда, еще и сокровища царя Миноса решил прихватить. Но это понятно. Хотел сделать любимой свадебный подарок к медовому путешествию.
          Интересно, как он собирался поделить деньги с Ольгой? – задумался я. Если этот тип пообещал Ольге тридцать тысяч, – глянул я на Владислава, – Толян уж точно должен был посулить ей не меньше ста. Что бы там ни было, мой брат гораздо благороднее этого козла и в прежние времена очень любил справедливость. Может быть, он даже решил поделиться с Ольгой поровну? В смысле – по сто пятьдесят тысяч гринов на сестру и на брата. А себе взять даже не сто пятьдесят тысяч, а только сто сорок. Ведь десять тысяч гринов он хотел дать мне. Я покосился на суровое лицо моего брата и решил, что обязательно спрошу у него, как он хотел поделить деньги с прекрасной блондинкой?
          Ольга молчала, отвернувшись к окну и опустив глаза. Наверное, гадала в тревоге про свою судьбу. Владислав по-прежнему пребывал в шоковом трансе. Толян тоже молчал, на скуле его напряженно перекатывался желвак.
          Да, – подумал я. – Человек может многое вытерпеть ради трехсот тысяч долларов, но Ольге сейчас крупно повезло, что я здесь. Да и этому козлу Владиславу – тоже.
          Я тут же решил, что с Ольгой у нас теперь счет: один – один, и я ей больше ничем не обязан за то, что так некстати задержал ее утром. Но можете мне поверить: ее верная смерть в квартире Фуриной крали была тут абсолютно не причем. Чего скрывать, конечно, мне было бы жутко приятно считать, что я спас ей жизнь, но, сказать по совести, я совершенно не верил в то, что она могла пойти в квартиру Фуриной крали, рискуя отправиться оттуда на свидание с Хароном.
          Но тут мои мысленные счеты с Ольгой разом прервались. Решительно встав со стула, Толян шагнул к дивану, и я сразу вскочил, чтобы помочь моему брату сохранить благородство. Однако Толян пока не собирался применять к Ольге третью степень устрашения. Он всего лишь бесцеремонно подхватил ее за руку, рывком поднял с дивана и, подтолкнув в сторону двери, сказал:
          – Ты, кажется, умыться хотела?
          – Толян, – испуганно стала упираться Ольга. – Не надо.
          Совсем как утром в моей квартире, когда в ванную ее потащил Костя.
          – Не ссы, цела будешь, – грубо оборвал ее Толян.
          Ольга бросила на меня отчаянный взгляд, но я решил пока не вмешиваться. Я просто пошел вслед за ними.
          Выведя Ольгу в коридор, Толян раскрыл дверь совмещенного санузла и, втолкнув девушку внутрь, вошел следом за ней. Я на всякий случай занял позицию на пороге санузла, но вместо того, чтобы топить Ольгу в ванне, Толян достал из кармана ключ от браслетов. В следующую минуту он намного облегчил положение девушки, перестегнув один из ее наручников на металлическую трубу стояка.
          – Дотянешься, – пустив воду в пожелтевшую раковину, бросил он ей с усмешкой. – И помни: мы рядом.

ПОСВИСТ СТРЕЛ И ЗВОН МЕЧЕЙ СЛЫШАТСЯ МНЕ, И КРИКИ МУЖЧИН, ЗАБЫВШИХСЯ В ЯРОСТИ БИТВЫ

          Закрыв дверь ванной, Толян кивнул мне на кухню. Мы вошли. Кухня оказалась довольно просторной. Старенький белый стол, четыре табурета, одинокий кухонный шкаф из того же комплекта, древний холодильник. На стене висела зеленая радиоточка. Хмуро глянув на радиоточку, Толян выдвинул из-под стола два табурета, уселся сам и сказал:
          – Садись, Мена.
          Я тоже уселся – напротив Толяна. Теперь мы сидели на кухне, как два партнера. Я ждал, что Толян начнет спрашивать меня про пленников: кто из них врет и у кого из них двоих деньги, – но брат, словно забыв про меня, погрузился в свои мысли. Ну что ж, – решил я. Самое время перехватить у него инициативу. И нарочито беспечно спросил:
          – Толян, этот ваш Гурей – он кто?
          Вскинув голову, Толян недовольно уставился на меня, но я хладнокровно выдержал его взгляд. До десяти вечера еще далеко, а счет: один – ноль в мою пользу, брат. Теперь твоя очередь отвечать на мои вопросы.
          Немного смутившись, Толян выпрямился, непроизвольно провел по бедрам большими руками и сказал с усмешкой:
          – Генерал-майор. Барин должен был ему сегодня утром триста тонн зелени заплатить.
          – А если Барин ему не заплатит? – уточнил я на всякий случай.
          – Если не заплатит, тогда – всё, писец Барину, – сказал Толян. – Слушай, Мена...
          Но я не дал ему развернуть боевые порядки и перебил новым вопросом:
          – Толян, а как вы с Ольгой должны были деньги поделить?
          Толян запнулся на полуслове. Смерив меня озадаченным взглядом, он поднялся с табуретки, шагнул было в сторону, но потом резко повернулся ко мне и сказал, глядя мне прямо в глаза:
          – По совести. Половина – ей, половина – мне.
          Он не врал, это сразу было видно, и у меня еще чуток отлегло от сердца. Все-таки чувство справедливости еще тлело где-то в уголке его души.
          – Еще вопросы есть? – нетерпеливо спросил Толян.
          Нашел о чем спрашивать!
          – А про эту квартиру ты как узнал? – тут же задал я новый вопрос.
          Толян даже фыркнул, мотнув головой, от моей непосредственности. Вместо ответа он демонстративно глянул на часы, потом на стену, за которой балдел Владислав, и на дверь, из-за которой доносился шум струй, в которых плескалась обманщица Ольга. Он явно решил закруглить церемонию, но у меня был против Толяна неоспоримый аргумент, и я его выложил.
          – Один – ноль, брат, – сказал я нагло. – Ты меня уже допросил, так что теперь – моя очередь.
          Толян уставился на меня таким взглядом, что я мгновенно засомневался в силе нашей с ним магической формулы.
          – Учти, Толян, Ольгу я тебе все равно не дам бить, а Таню выручать надо, – поспешно воззвал я – теперь уже к его рассудку.
          И тут случилась удивительная вещь. В тот самый момент, как я это сказал, словно легкий ветер пронесся мимо меня. И отдаленный посвист стрел и звон мечей послышались мне в этом ветре. Между тем я уже говорил следующую фразу, но голос мой звучал как будто со стороны. Еще миг – и странное чувство пропало. Вокруг снова – только чужая, неуютная кухня, и я, словно ничего не произошло, заканчиваю свой веский довод Толяну:
          – И положиться тебе не на кого, кроме меня, брат.
          Не знаю, заметил ли Толян что-нибудь на моем лице, или я смутил его своими аргументами, но только он вдруг усмехнулся, нагнувшись, подхватил и передвинул свой табурет, уселся на него, широко расставив ноги, и сказал:
          – Ладно, Мена, считай, что ты меня убедил. Свежий взгляд и вправду не помешает. Давай, спрашивай, только в темпе.
          – Ты лучше сам всё расскажи, – сказал я, немного опешив от такой сговорчивости.
          – Что именно? – уточнил Толян.
          – Да всё. Как вы планировали Барина кинуть, и что на самом деле произошло.
          Толян на несколько секунд задумался, глаза его вдруг скакнули туда сюда, он бросил взгляд на часы и, словно решившись на что-то, сказал:
          – Ладно, Мена. Только не вздумай меня прикалывать.
          Он посмотрел на меня чуть ли не с угрозой, так, что я чуть не прыснул смехом. Но вид я сохранил будь здоров – даже очень серьезный. Меня буквально раздирало любопытство узнать новые подробности об этом деле, к тому же я почувствовал, что он будет говорить про свою Таню. При мысли о его девушке я невольно прислушался к своим ощущениям, но никакого ветра вокруг меня больше не поднималось.
          Как видно, серьезное выражение моего фейса удовлетворило моего брата, и, отведя взгляд, он начал свой рассказ.
          – Короче, у меня к этому подонку свой счет. И чтобы ты знал: я в эту поганую кодлу только из-за него пошел.
          Понятно было, что он говорит про Барина.
          – Этой зимой у него наконец пошли неприятности. По-крупному. Не скажу, что только из-за меня. Эти козлы, – Толян кивнул в сторону комнаты за стеной, – тоже руку приложили. Только... Видишь ли, какая фигня, – Толян вдруг начал краснеть. – У меня тоже одна проблема возникла.
          Деланно усмехнувшись, он быстро глянул на меня, но тут же снова отвел глаза. Руки его непроизвольно сжались в один большой кулак, и я вдруг отчетливо услышал, что в ванной больше не льется вода.
          – Я ее еще осенью встретил, – не глядя на меня, сказал Толян глухим голосом. – Двадцать шестого сентября. В общем, думал, так, ерунда. У меня ведь только этот подонок был на уме.
          Неловко хмыкнув, Толян скользнул по мне взглядом и, разлепив руки, принялся водить ими по напрягшимся бедрам.
          – Да, так вот... – сказал он неестественным голосом. – Честно говоря, я и сам не пойму, как это все началось...
          Усмехнувшись, он резким движением поднялся с табуретки, подошел к окну и уставился куда-то во двор.
          – Если они ей что-нибудь сделают, – неожиданно сказал он, не оборачиваясь, – я их всех положу.
          Я вдруг ясно представил себе жестокие глаза Барина, вспомнил стоявшего рядом с ним длиннорукого бандита с татуировкой, жуткий вопль, донесшийся со второго этажа, и у меня прямо сердце защемило. Честное слово. И я тут же поклялся себе, что мы во что бы то ни стало выручим эту Таню от этих подонков.
          И снова – словно легкий ветер пронесся вдруг мимо меня. Звон мечей и посвист стрел донесся мне с этим ветром, и крики мужчин, забывшихся в ярости битвы. В висках у меня запульсировало, мышцы напряглись, невольно я полной грудью вдохнул воздух. Но только затхлый запах нежилой кухни ударил мне в нос. Передо мной была спина моего брата Толяна, застывшего у окна, неясные звуки доносились с улицы, и полная тишина стояла в квартире.
          Возможно, Толян почувствовал мое состояние, потому что он вдруг развернулся от окна, скрипнув полом. На секунду наши взгляды встретились, но, по-моему, Толян не заметил во мне ничего необычного.
          – Понимаешь, не мог я без нее из города уехать, – глухо сказал он. – А для этого деньги нужны... Будь они неладны.
          Кулак Толяна вдруг с силой врезался в стену. Вслед за гулким ударом на пол с шумом упала штукатурка. В ванной задвигались. Искоса глянув на меня, Толян смущенно усмехнулся, поднял другую руку и бросил взгляд на часы. Но готов поручиться – он даже не заметил, как расположены стрелки.
          – Ладно, проехали это, – сказал он нарочито приподнятым голосом и, сунув руки в карманы, прислонился к подоконнику. – Короче, Мена, потом я тебя встретил. Чисто случайно. Еду по улице и вдруг смотрю – ты идешь. Я в городе ни с кем, кто меня раньше знал, не встречался. А тебя увидел – и не сдержался, тормознул. Я же тебя лет десять не видел, не меньше. Нарассказал ты тогда, конечно, про свои подвиги, брат, – Толян хмыкнул. – В смысле, про баб. Ей богу, я тебе даже поверил.
          – Правда, Мена, сейчас как на духу говорю, – сказал Толян, глядя мне в глаза, и вдруг добавил неожиданно искренне. – Я тебя потому и расспрашивал тогда в кабаке, что, может, ты про них что-то такое, особенное знаешь.
          – Ну и как, помогло? – не удержавшись, спросил я с самодовольной улыбкой.
          Толян машинально кивнул, потом смутился, посмотрел на часы и сказал, уже совсем другим тоном:
          – Короче, у меня эта комбинация с Олькой сложилась. Чисто по приколу, сам понимаешь. Ей богу, Мена, полным дебилом себя чувствовал, когда хату снимал и камеру готовил.
          Я только усмехнулся в ответ на это своеобразное извинение. Хоть мне и было жаль моего брата из-за этой Тани, но все равно, пусть его теперь совесть гложет, подлеца, за его коварство.
          – В общем, Олька меня с полуслова поняла, когда я перед ней фото выложил, – продолжил между тем Толян. – Этот подонок и правда ревнивый козел, за такое – убить может. Но у нее и свой интерес был, можешь мне поверить. На воле и с деньгами – все же получше, чем под этим боровом лежать. Короче, расклад был такой. Сегодня утром мы должны были Барину триста тонн зелени привезти, но он их сразу должен был Гурею отдать, до начала рабочего дня. Я тебе говорил, этот подонок подсел крепко и, чтобы вертануться с оборотом, у Гурея бабки взял. Сегодня как раз срок.
          Я Ольке точно такой же кейс приготовил, с куклой. Чтобы она кейс с деньгами на него подменила. Лучше, конечно, было бы, чтобы этот ублюдок деньги как следует проверил, когда мы с Кабаном ему кейс передадим, но тут уже Олька на стенку полезла. Сказала, что в одиночку за нас двоих подставлять свою жопу не будет. Короче, сошлись на том, что она за этого козла сразу возьмется. Чтобы у него потом насчет денег сомнения были: в целости мы их ему привезли или куклу подсунули. Чтобы он сначала собак на нас четверых спустил, а не на нее одну.
          Кстати, тут она не врет. Этот ублюдок действительно едва успел кейс раскрыть, как она ему руку в штаны запустила, – Толян усмехнулся. – Так что деньги он не проверил.
          – Кабана с Фурой я сразу из дома увез. Если вместо нас двоих четверых станут искать, считай, шансы благополучно сдернуть в два раза увеличиваются. Так что в этом раскладе тоже был свой резон. Я их, козлов, на поляну раскрутил – кто из нас быстрее до города доедет. Обратно к Барину они, понятное дело, уже не поехали. Тем более, поляну я им проиграл, – снова усмехнулся Толян. – А пока я с Кабаном и Фурой гоняю, Олька должна была кейс подменить, а этого ублюдка снова взять в оборот, чтобы ему к Гурею торопиться пришлось. А как только он уедет, сразу сдернуть с деньгами. Я на Радищева специально хату снял, чтобы деньги там с ней поделить и разбежаться.
          – Слушай, Толян, – перебил я его, не в силах скрыть удивления. – Так ведь она и без тебя могла с деньгами умотать!
          – Вряд ли, – усмехнувшись, покачал головой Толян. – Тогда бы я на нее точно всех собак спустил. С такими-то фотками да с ревностью этого ублюдка.
          Вот гад! – Я уже в который раз мысленно восхитился непосредственным сволочизмом моего брата. – Вот, значит, как он собирался позаботиться, чтобы обо мне "ни одна живая душа не узнала"!
          – И ксива ее на другую фамилию – у меня, с билетами, – продолжал между тем Толян как ни в чем не бывало.
          – Я ей новый паспорт заранее сделал, – пояснил он. – Еще до того, как фото показал. Чтобы у нее самой на это дело времени не хватило. Короче, пришлось рискнуть, брат. Олька – не дура, должна была приехать на Радищева.
          – Дальше мы бы сдернули, каждый – в свою сторону. А этого ублюдка Гурей бы на счетчик поставил. Тут можешь верить этому козлу, – кивнул он в сторону комнаты. – Как он сказал, так всё и есть. И четыреста тонн зелени за сутки Петр Евграфович точно не потянет. Наверняка ноги бы сделал. Но Гурей бы его достал.
          На скулах Толяна вдруг напряглись желваки. Вынув руки из карманов, он оттолкнулся от подоконника и прошелся по кухне. Потом, глянув на часы, уселся напротив меня на табурет и сказал, понизив голос:
          – Только на Радищева меня уже братец этого урода ждал.
          Толян снова кивнул на стену, за которой принимал нирвану Интеллигент, и я догадался, что он говорит о Темном.
          – Я там метку оставил на входной двери, так что понял, что гости пожаловали. Короче, Мена, я его завалил. Сам понимаешь, брат, либо – я его, либо – он меня. Ты про это молчи. Я Интеллигенту сказал, что «скорую» ему вызвал, что в больнице его брательник. А то они хоть и мразь, а друг за друга глотку перегрызут.
          – В общем, сдала меня твоя Олька со всеми потрохами, – хмыкнул Толян. – Ну вот... А я, значит, как с Темным закончил, сразу к дому Барина рванул. Глупо, конечно, но злой был, как черт. По дороге тебе позвонил, но у тебя никто трубку не брал. Сплошной туман, блин. Да, Мена, я Ольке там навешал, – Толян кивнул в сторону комнаты, – что Владислав без четверти девять в другом месте был, но я на самом деле понятия не имею, где он был. Я его на выезде из города перехватил, чисто случайно. Просто повезло. Но это уже в четверть десятого было.
          Я на "Москвичонке" был, на котором мы сюда приехали. Так что он на меня – ноль внимания. Он меня сюда и привез. Зашел в этот подъезд, через восемь минут вышел и в центр погнал. Я – за ним. Сам понимаешь, хоть какая-то зацепка. Тут как раз ты позвонил. Но ты пойми, брат, мне его бросать и гнать к тебе: выяснять, откуда у тебя Олька и кто к тебе в хату вломился... Никак, – мотнув головой, Толян заглянул мне в глаза, ища поддержки. Я пожал плечами, и Толян, помолчав секунду, продолжил:
          – На Радищева уже вовсю менты шустрили. Этот козел, – кивнул он в сторону комнаты, – тут же задний ход дал. Сначала по городу поколесил, интеллигент долбанный, а потом опять сюда поехал. Дальше было дело техники, – Толян усмехнулся. – Я его обработал маленько, успокоил насчет братца, прояснил картину и сразу к тебе рванул. А тут и вы с Олькой нарисовались, легки на помине. Ну сам прикинь, брат, что я должен был подумать?
          – Что я с ней на пару тебя под ствол Темному подставил. Ради денег, – усмехнулся я презрительно.
          Толян вскинулся было но потом отвел глаза и промолчал.
          – Ладно, Мена, – глянув на часы, сказал он. – Это всё проехали. Сейчас я тебе всё честно рассказал, как на духу. Деньги у кого-то из них двоих. И я их должен получить. Это ты понимаешь?
          Мы обменялись красноречивыми взглядами, и тут я вдруг понял, почему Толян столько времени мне про все это говорил. Он просто не знал, что со мной делать. Точно вам говорю: не будь здесь меня, он бы давно уже кромсал ножом Ольгу. (С Владиславом-то он уже поработал.) Не из садизма – из возвышенных чувств к своей любимой. Мне стало совсем интересно, какая она, эта Таня?
          – Мена, я могу начать с Интеллигента... – начал было Толян, но я перебил его:
          – Толян, а эта твоя Таня, она что, в "Чебурашке" работает?
          Толян осекся, посмотрел на меня с подозрением, но все же кивнул.
          – А кем?
          Я уже вовсю вспоминал официанток из "Чебурашки". Они там все молоденькие, и есть одна классная девочка: с темно-каштановыми волосами. Вдруг она – и есть Таня?
          – Мена, какое это имеет значение? – раздраженно спросил Толян.
          Но я ждал ответа с таким видом, что это уж мне решать: имеет значение, кем работает Таня, или нет? И Толян, потупившись, сказал:
          – Официанткой.
          Вот черт! Я никак не мог вспомнить, как звали ту симпатичную брюнетку из "Чебурашки". У них там у всех бейджики, но я, вообще-то, мало обращаю внимания на имена, если уж честно. Меня больше интересует их внешность.
          – Слушай, Толян, а волосы у нее темные? – спросил я.
          – Ты что, ее знаешь? – бедняга Толян совсем смешался. Честное слово, по-моему, он даже про план своих пыток забыл.
          И тут вдруг меня захлестнуло новое, необычайное, восхитительное чувство. Это было как пьяняще свободный бег вниз по склону – сквозь лес – туда, откуда неслись крики разгоряченных битвой мужей. И легкий посвист разящих стрел мешался со звоном коротких мечей. И яркая кровь мешалась с серой пылью на залитой солнцем дороге у подножья холма – под обутыми в сандалии ногами в железных поножах. И я словно мчался сквозь лес, чтобы внезапно выскочить из его укрывающей сени, воинственным кличем обратить в бегство обе толпы этих, забывших почтение к хозяину лесных владений, мужланов.
          – Слушай, Толян, – хлопнул я по плечу опешившего брата. – Ты что думаешь: если ты к ним с деньгами придешь, у твоей девушки больше шансов будет? Да мы с тобой эту банду в два счета положим!
          Ха! Видели бы вы лицо моего брата в эту минуту. Ручаюсь вам: на него просто столбняк напал.
          – И действовать нам надо прямо сейчас. Пока твоя Таня в отдельной комнате, а не под стволом у Черта стоит для дружеского обмена.
          Посвист стрел и звон мечей звучали в моей душе. Не в силах сидеть, я вскочил с табуретки, шагнул туда-сюда, снова уселся и сказал, проникновенно глядя в глаза Толяну:
          – И потом, брат, Ольгу я тебе все равно пытать не дам. Только зря время потеряешь.
          Толян смотрел на меня во все глаза. Видят боги, у него просто крышу смело от моего предложения. Еще бы! Ведь я прямо в лоб выдал ему отличное решение проблемы.
          – Мена... – покачал головой Толян, очевидно, усомнившись в моем рассудке.
          – Да ты сам посуди, брат, – сказал я вдохновенно. – Я тебе классное решение предлагаю. И риск тут – наименьший! Да что для тебя важнее, в конце концов: Таня или эти дурацкие бабки?
          С логикой у меня вышел явный прокол – Толян-то как раз хотел все деньги за свою девушку отдать, – но, кажется, я задел верную струну в душе моего брата. Взгляд его наконец-то обрел смысл. Хмыкнув, он поднялся с табуретки. Я тоже тут же вскочил.
          – Ты что, "Брата 2" насмотрелся? – с досадой сказал Толян.
          – Брось, Толян, не увиливай, – азартно хлопнул я его по плечу. – У меня классный план есть. Кстати, дай мне ствол, который ты у Интеллигента забрал.
          – Что, трудно догадаться? – искренне удивился я в ответ на его недоуменный взгляд.
          Секунду подумав, Толян полез под пиджак, вынул из-за пояса сзади пистолет и, протянув его мне, спросил с усмешкой:
          – Ну и что ты с ним делать будешь?
          Но смеялся мой брат недолго. Сказать по совести, я и сам здорово удивился, когда неожиданно знакомыми движениями вынул обойму, проверил затвор, спуск и лихо вогнал обойму в рукоять.
          – Ты где этому научился, Мена? – серьезно глядя мне в глаза, спросил Толян.
          – В тир ходил, – рассмеялся я и тут же, вскинув пистолет, прицелился в стену.
          Посмотрев на меня оценивающе, Толян достал из кармана и протянул мне глушитель. Ухмыльнувшись, я без колебаний взял впервые в жизни увиденную штуку и несколькими точными движениями навернул глушитель на ствол.
          – Может, у тебя и запасная обойма найдется? – спросил я с иронией.
          Несколько секунд Толян буквально ел меня глазами. И вид у него опять был такой, как будто он впервые в жизни увидел вдруг, что я – совсем не тот, кем всегда ему представлялся.
          Не знаю, какое впечатление произвел на него мой улыбающийся фейс, но только Толян отвел взгляд, молча полез в карман и не глядя протянул мне обойму. После чего развернулся ко мне спиной и ушел к окну.
          Я уже снял глушитель и неторопливо распределил арсенал по карманам, а Толян все еще молча стоял у окна, созерцая красоты микрорайона. И вдруг я сообразил, что окно кухни выходит как раз туда, где за заброшенными полями раскинулась "Санта-Барбара". И где-то там стоит дом Барина, в котором бандиты держат его Таню.
          Если смотреть в окно оттуда, где я стоял, весь пейзаж загораживал дом напротив. Но Толян, может быть, видел далекие сосны – где-нибудь в просвете между домами. Брат стоял, ссутулившись, и мне вдруг стало его здорово жаль. Быть может, он мысленно обнадеживает свою возлюбленную? – подумал я. – Или призывает проклятие на голову своему врагу?
          – Толян, – сказал я осторожно. – А эта твоя Таня, она какая?
          Сначала брат никак не отреагировал на мои слова, но через несколько секунд молча повернулся ко мне, вынул из внутреннего кармана паспорт в обложке, достал из него фотографию и протянул мне. Я, конечно, был уже рядом и с невольным волнением взял у него фото.
          Признаться, в первую секунду я испытал мгновенное разочарование. Девушка на фотографии была совсем не та, на которую я подумал. Она выглядела значительно старше – года на двадцать два – двадцать три, и волосы у нее были не темно-каштановые, а темно-русые, распущенные по плечам. Но я узнал ее. Я точно видел ее в кафе, хотя она ни разу не обслуживала мой столик и наверняка на работе заправляла волосы под шапочку. Не скажу, что девушка на фотографии была так уж красива, но чем больше я на нее смотрел – тем больше она мне нравилась. Особенно ее темно-карие глаза. Да, точно вам говорю: было в ней что-то неуловимо привлекательное, легкое, как дружеское прикосновение. Не удивительно, что мой крутой брат потерял из-за нее покой и сон.
          Девушка на фотографии слегка улыбалась, и мне вдруг стало жутко гадко на душе. Потому что я подумал, что она сейчас там – у этих подонков. И у меня сразу прямо руки зачесались немедленно приступить к боевой операции.
          Толян напряженно ждал, что я скажу.
           – Хорошая девушка, – сказал я очень серьезно, глядя на фотографию. И протянул ему фотографию с самым почтительным видом.
          Толян постарался сохранить на лице непроницаемое выражение, но я-то заметил, как в его глазах мелькнули огоньки невыразимого облегчения от моей лестной оценки. Взяв у меня фотографию, он аккуратно положил ее в паспорт и спрятал паспорт обратно в карман.
          Чтобы отвлечься от грустных мыслей о девушке, я глянул в окно. Ни фига там не было видно никаких сосен – только еще два таких же дурацких многоэтажных дома торчали в просветах слева и справа от дома напротив. У меня вдруг засосало под ложечкой. То ли от страстного желания разделаться с Барином, Костей и Чертом, то ли просто из-за того, что мы были на кухне, а я успел проголодаться.
          – Мена, ты это серьезно говоришь? – тронул меня за плечо Толян.
          Можете мне поверить: он имел в виду вовсе не личные качества своей ненаглядной.
          – Еще как! – тут же развернулся я к брату. – Ты что, еще не понял, что я терпеть не могу, когда меня заковывают в кандалы. И бьют меня по скуле в моем собственном доме. И заклеивают мне рот скотчем. После того, как я пил молоко! И выкручивают мне уши. И наряжают, как идиота. И издеваются над моим именем. И ходят по мне своими погаными ногами, а потом – швыряют в грязь мою куртку. У тебя – к одному Барину счет, а у меня – уже к троим! Эта сволочь мою фамильную шкатулку украла.
          Кипя гневом, я наступал на опешившего Толяна, пока он не вцепился в меня обеими руками.
          – Всё, Мена. Хватит. Брек. Успокойся.
          – Толян, от этих подонков всего можно ждать, – сказал я ему на тот случай, если он еще не врубился.
          – Погоди, Мена, я серьезно говорю, – сказал Толян.
          Похоже, он наконец повелся под моим напором. Я-то видел, как он прокручивает в голове разные варианты – так, что у него все шарики лопаются. Но ничего путного ему на ум точно не шло. А в моем плане был один очень существенный плюс. Выручив Таню за просто так, мы имели шанс потом заполучить и деньги. Ведь Толяну еще умотать надо со своей возлюбленной. Так далеко, чтобы ни Гурей, ни менты не нашли.
          – Толян, – сказал я проникновенно, взывая к его разуму. – Барин ведь ее в своем доме держит?
          – Ну, – хмуро признал Толян.
          – Так ведь в таком домине, когда нас никто не ждет, у нас в сто раз больше шансов, чем когда вы стрелку забьете. Да туда пятнадцать минут езды на твоей машине.
          И я красноречиво кивнул в сторону незримого сосняка за окном, чтобы его сердце полетело к своей ненаглядной на крыльях любви.
          – Мена, их там человек шесть-семь будет, не меньше, – по инерции глянув в окно, сказал Толян.
          – Так в этом-то вся и фишка, – возликовал я, видя, что брат уже обсуждает со мной план боевых действий. – Во-первых, они все друг на друга надеются, а значит – охрана девушки реально у них без контроля. Наверняка разбрелись, как бараны, по всему дому. Во-вторых, там они тебя точно не ждут. А в-третьих, они понятия не имеют, что вместе с тобой я буду.
          Я обнадеживающе хлопнул Толяна по плечу, но ему это, если честно, не очень понравилось.
          – Они не бараны, Мена, – хмуро сказал он.
          – Так и я не пастух, – расхохотался я.
          И тут на меня просто вдохновение нашло. Зачем краснобайствовать, когда можно делом показать, на что ты способен!
          – Толян, – сказал я. – Давай запишем. Если ты сможешь меня по фейсу достать, мы Ольгой займемся. А если нет – едем за Таней.
          Я и договорить не успел, как коварный Толян выбросил ко мне левую руку. Но я с удивительной легкостью ушел от удара, и в отместку – сам хлопнул его по щеке. Мгновенно покраснев, Толян бросился на меня всерьез. Справа, слева, снизу замелькали его жесткие пальцы. Я отступил было к плите и вдруг одним движеньем ушел за его руку, мгновенно оказавшись у него за спиной. Вдобавок попутно хлопнул его по щеке – не смог удержаться от соблазна. Во мне все ликовало. Я абсолютно не сомневался, что только что брат атаковал меня всерьез. И посвист незримых стрел пел, как привычные звуки свирели.
          Толян чуть не потерял равновесие. Тут же развернувшись, он хотел было вновь ринуться на меня, но совладал с собой и, выдавив на лице натянутую улыбку, протянул мне руку с открытой ладонью.
          – Ты что, единоборствами занимаешься? – спросил он после того, как мы обменялись дружеским хлопком.
          – Не сказал бы, – расхохотался я. – Скорее, я просто увожу их в июньские рощи.
          Бедняга Толян посмотрел на меня так, как будто вдруг засомневался: всё ли у него в порядке с головой? И, видят боги, я его понимал. Расскажи мне кто-нибудь еще вчера, что со мной будут происходить такие вещи, я бы в лучшем случае счел это дружеским приколом. Потому что одно дело играть юным поселянкам на тростниковой свирели, и совсем другое – воинственным кличем наводить панику на врага.

БОЛЬШАЯ РАЗБОРКА В МАЛЕНЬКОЙ САНТА-БАРБАРЕ

          – Как ты себе это представляешь, Мена? – спросил Толян.
          – Толян, – вместо ответа задал я ему встречный вопрос. – Там внизу темно-фиолетовая иномарка стоит. Это не Владислава машина?
          – Его, – кивнул брат.
          – И твои друзья бандиты ее знают?
          – Как облупленную.
          – Тогда мы сделаем так. Ты на машине этого типа несешься прямиком к главному входу. А как вступишь в контакт с врагом, сразу говори, что деньги привез. Только из машины не выходи. Они к тебе точно все скопом вывалят. От неожиданности и потому, что ты – один, как перст. Барин – тот как пить дать выйдет. А без заранее утвержденного плана всё стадо всегда вслед за вожаком устремляется. Сечешь фишку, брат? В этот момент возле девушки больше одного человека точно не будет. Ну максимум – два, а может – и вообще никого. И тут ты делаешь хитрый ход. Неожиданно бьешь по газам, круто разворачиваешься и начинаешь палить по ним изо всех батарей, – я, как настоящий актер, показал брату его красивый маневр. – Главное, из машины выкатиться не забудь. Ты у Темного забрал ствол?
          Толян смотрел на меня, как на чокнутого, но головой в ответ на мой вопрос все-таки покачал.
          – Жаль, – сказал я искренне и предложил брату: – Хочешь, я тебе вторую обойму отдам, если она к твоему стволу подойдет?
          – Обойдусь, – с досадой бросил Толян.
          Настаивать я не стал. Вторая обойма мне и самому пригодится.
          – Короче, брат, прикинь ситуацию, – снова взялся я за Толяна. – Ты заявился к ним, как снег на голову, а потом – без всякой видимой цели – вдруг делаешь непонятные развороты и начинаешь стрелять по ним, как будто у тебя дымоход завалило. Такие вещи всегда священное замешательство вызывают. Ты уж мне поверь, брат. И заметь, плана на этот счет – у них нет никакого. На что угодно готов записать: каждый из них – сам по себе действовать начнет. Те, кто подурнее, – в тебя палить, а те, кто поумнее, – залягут подальше, но чтобы всё было классно видно. Из стадности и из любопытства. А Барин – наверняка станет руководить. От злости. И потом, брат, сам прикинь: должен же он посмотреть, кто из его людей под пули ложится, а кто – свой драгоценный зад в кусты прячет.
          А в это время в оголенных тылах я бесшумно проникаю к девушке, и мы с ней сматываемся через забор, как утром с Ольгой утекли. А когда твоя Таня будет в безопасности, я по ним с тыла так врежу, что им точно не до тебя станет. Короче, брат, тебе только и надо, что пять минут продержаться, пока я Таню найду и за забор переправлю. А потом мы всю эту банду, как Скилла с Харибдой, порвем.
          Толян молча сверлил меня взглядом. То ли ему мой план пришелся не по душе, то ли он все еще сомневался, можно ли на меня положиться. В том смысле, что можно ли мне доверить свою Таню.
          – Под пули, значит, меня подставляешь? – усмехнулся он наконец, чтобы скрыть свое замешательство.
          – Ничего, брат, один – один будет, – великодушно обнадежил я его, хотя под пули-то он будет лезть вовсе не из-за меня, а ради своей ненаглядной.
          Чтобы брат отбросил наконец свои малодушные колебания, я решил в деталях расписать ему первую – самую важную – часть моего плана.
          – Короче, брат, излагаю подробности, – сказал я с воодушевлением. – Позиции мы займем заранее. Перезваниваться не будем, чтобы они нас не засекли. Действовать будем по времени. Я с Ольгой незаметно заеду в лес по другую сторону дома на твоем "Москвиче"...
          Шумно хмыкнув, Толян рывком встал со стола, на краю которого сидел, сделал пару шагов по кухне и развернулся ко мне:
          – Ты что, Мена, издеваешься?
          – Ничего не попишешь, брат, – сказал я вразумительно. – Я машину водить не умею.
          – Да ты не бойся, Толян, я ее потом свяжу, – добавил я насчет Ольги. – Нам же еще сматываться надо будет на этом "Москвиче".
          Толян смотрел на меня, не в силах вымолвить слова. По-моему, он был до глубины души оскорблен тем, что я хочу привлечь к делу такую ненадежную особу, как наша пленница.
          – Толян, да не успеет она никуда смыться, – сказал я, досадуя на его нерешительность. – Это же все быстро произойдет, двадцать-тридцать минут, от силы. Ты лучше за дислокацией следи.
          Толян хотел было что-то возразить, но только в сердцах мотнул головой и снова уселся на стол. Демонстративно выждав пару секунд, я продолжил.
          – Лестницу я в лесу спрятал, так что в час Икс буду уже сидеть на заборе. Как мы от них утром слиняли, они точно не знают. Мы уже на шоссе были, когда этот козел Барин стал Боре звонить, чтобы он Ольгу привел. Поздновато спохватились ребята. Короче, брат, в час Икс я сижу на заборе, а ты, на полном ходу, заруливаешь в усадьбу. И как только я слышу визг тормозов, мигом перекидываю лестницу на ту сторону, мчусь к дому, забираюсь в окно и по-тихому нахожу твою Таню. Я там на первом этаже прикрытое окно оставил. Как чувствовал, что оно еще пригодится.
          – Толян, положись на меня, – сказал я прочувствованно. – Всё будет класс.
          Некоторое время брат очень серьезно смотрел на меня, потом, не без смущенья, покачал вдруг головой и пробормотал:
          – Черт, ничего лучшего в башку не лезет.
          – Толян, – сказал я. – Мы и так уже вагон времени потеряли.
          Он снова задумался, глядя на меня, и вдруг решительно слез со стола, шагнул ко мне и протянул раскрытую руку.
          – Ладно, Мена, я на тебя полагаюсь, – сказал он просто.
          Сказать по совести, я так расчувствовался, пожимая ему руку, что у меня чуть слезы на глаза не навернулись. Мне вдруг захотелось по-мужски обнять брата, словно мы с ним расстаемся навек или наоборот – только что встретились после целого века разлуки.
          По счастью, Толян был не столь сентиментален. Решившись наконец на мой план, он без промедления перешел к деталям предстоящей битвы. Даже схему дома мне набросал и обозначил, где, по его мнению, они могут держать Таню. Я снова предложил ему запасную обойму, но брат сказал, чтобы я не беспокоился: у него в машине целая коробка патронов. Мы договорились, что если возникнут осложнения, то сматываться будем каждый сам по себе. В том смысле, чтобы я сматывался оттуда вместе с Таней. Я, конечно, не собирался бросать Толяна на растерзание этой банде, но лучше было его успокоить, и я согласился – из стратегических соображений. А запасным местом встречи мы назначили эту самую квартиру, на кухне которой мы готовим сейчас удар по бандитам. Толян сказал, что про нее точно никто не знает.
          – Ну что, пошли? – чуть ли не с радостью посмотрел я на брата.
          – Погоди, брат, – задержал он меня, взяв за руку. Вид у него стал совсем хмурый.
          – Слушай, Мена, пообещай мне одну вещь, – глухо сказал он. – Если со мной что-нибудь случится, вывези ее из города.
          Понятно было, что он имеет в виду свою Таню.
          Толян вынул из внутреннего кармана небольшую пачку стодолларовых купюр, отсчитал часть соток и протянул мне:
          – Возьми вот на всякий случай. Здесь полторы штуки.
          Я хотел было отказаться от такого соблазна, но потом подумал, что и впрямь всякое может случиться.
          – Ладно, брат, записали, – протянул я ему раскрытую ладонь, мы ударили по рукам, и я взял деньги, твердо решив потратить их только на спасение его Тани.
           – Погоди, я тебе еще рубли дам, – сказал Толян, но тут уж я наотрез отказался. У меня хватало рублей, конфискованных за моральный ущерб у бандитов.
          Наконец мы вернулись в комнату, и Толян снова завалил Интеллигента на пол, накинул ему на шею петлю и привязал ее к ножке дивана. Сняв с руки пленного часы, брат выставил на них время по своим часам и протянул мне. Признаться, мне отчего-то стало противно брать часы этого подонка, но свои часы я надеть позабыл, так что пришлось напялить трофей на руку. На войне как на войне.
          – У тебя мобила есть? – спросил Толян.
          – Нет, – покачал я головой. Черт, только сейчас сообразил, что в спешке забыл дома мобильник.
          Толян полез было в карман Интеллигента, но я схватил его за руку. На меня вдруг напало мистическое отвращение к стерильному телефону помешанного на чистоте бандита.
          – Не надо, Толян, мы и так обойдемся, – сказал я и тут же придумал веское объяснение. – Эти мобилы – как костыли. Только восприятие притупляют.
          Я думал, брат начнет возражать, но он только посмотрел на меня неожиданно серьезным взглядом и задумчиво пробормотал:
          – Может быть, ты и прав.
          Закончив с Интеллигентом, мы направились в ванную. Ольга хмуро сидела на крышке унитаза. Она привела себя в порядок и здорово похорошела, но брат этого даже не заметил. Не обращая внимания на ее испуганный взгляд, он наклонился к ней и взял пальцами за скулы. Ольга схватилась было свободной рукой за его руку, но только дала Толяну повод и руку ей стиснуть, грубо отведя ее в сторону. Вот же заклинило человека, – подумал я, глядя на брата. Неужели и я когда-то мог так зациклиться на одной девушке?
          – Слушай меня внимательно, – сверля Ольгу глазами, заговорил Толян. – Ты сейчас поведешь "Москвич", туда, куда Мена скажет. Имей в виду: у него ствол. И запомни главное: если сделаешь глупость, я тебя из-под земли достану. Только Мены рядом с тобой уже не будет. Поняла?
          Еще один освободитель из царства теней нашелся! Дай им волю, Харон разжиреет на такой контрабанде.
          Резко оттолкнув побледневшее лицо девушки, Толян выпустил ее руку, повернулся к стояку, отомкнул наручники и протянул их мне вместе с ключом. На скулах и руке Ольги выступили красные пятна от его пальцев. Я вздохнул, это было совсем не красиво. Мне захотелось подбодрить ее, да и в тактическом плане лучше было постараться привлечь ее на нашу сторону. Но сделать это надо было хитро, не возбудив подозрений у моего брата.
          – Ты, правда, не обольщайся, – сказал я сурово, поймав взгляд Ольги. – Я брату клятву дал. Зато потом тебе амнистия будет. По полной программе. Это мы тебе обещаем.
          Руки пленницы, которыми она массировала себе кисти, мгновенно застыли, она бросила взгляд на Толяна, и тому ничего не оставалось, как согласно кивнуть ей и пробурчать, что да, мол, поможешь нам и катись, куда хочешь. При этом он так недовольно отвел глаза, что стало понятно: вынудили его к этому обещанию только некие обязательства перед своим благородным братом Меной.

          В "Москвич" мы уселись без происшествий. Забрав коробку патронов, Толян многообещающе глянул на Ольгу и протянул ей ключи от машины.
          – Я за вами поеду, не вздумай оторваться, – сказал он.
          Мы с братом обменялись взглядом напоследок, и он захлопнул дверцу. Не прошло и минуты, как мы выезжали со двора. В зеркале "Москвича" отражалась темно-фиолетовая иномарка с Толяном за рулем. Брат надел темные очки и выглядел бандит бандитом. Настроение у меня было лучше некуда, даже музейный запах "Москвича" не мешал. Весна, солнце, апрель, рядом – очаровательная блондинка за рулем, в кармане – ствол с глушилкой и впереди – большая разборка в маленькой "Санта-Барбаре". Бабульки, сидевшие на скамейке возле одного из подъездов, проводили нас единым любопытно-осуждающим взглядом. Я демонстративно обнял Ольгу за плечи.
          – Куда едем? – притормозив перед выездом на улицу, невесело спросила она.
          – К твоей тропинке, – рассмеялся я.
          – Куда?!
          Ольга непроизвольно снова нажала на тормоз, и мы качнулись вперед. Убрав руку с плеч девушки, я обернулся и посмотрел на Толяна: как ему наши маневры? Но вид у брата был невозмутимый.
          – По-моему, направо, – сказал я.
          Глянув на меня с беспокойным изумлением, Ольга послушно повернула направо.
          – Кстати, май дарлин, в конечном пункте Толяна не будет, – сообщил я ей доверительно. – Он к Барину другой дорогой поедет. Так что веди себя смирно. О-кей?
          Это была тактическая хитрость, и по взгляду Ольги я понял, что она удалась. Недоверчивая блондинка все же поверила моему намеку на свою будущую свободу. Потому что, боги свидетели, я и вправду собирался ее отпустить. Но только немного позднее, после того, как мы выручим Таню. Впрочем, совесть моя была чиста, я ей ничего не пообещал.
          – Знаешь, как ехать к Семихатке? – невинно спросил я, чтобы сменить тему.
          – Знаю, – буркнула Ольга. – Слушай, Мена, что вы задумали?
          – Атакуем Барина в его собственной крепости и освободим пленницу, – сказал я беспечно.
          – Его бабу, что ли? – с усмешкой кивнула Ольга на зеркало, в котором отражалась машина Толяна.
          – Не бабу, а возлюбленную, – поправил я ее назидательно. – Представляешь, тебя бы вот так похитили, а кто-нибудь ради тебя готов бы был в самое пекло пойти.
          Ольга фыркнула, но как-то не очень презрительно.
          – Такой пойдет, – скептически скривила она губы, глянув в зеркало. – Возлюбленных, милый мой Мена, в такие дела не впутывают.
          – Зато представляешь, какая у них потом любовь будет, – вздохнул я мечтательно.
          Ольга хотела что-то сказать, но промолчала – только, усмехнувшись, мотнула головой.
          – Мена, он тебя подставляет, – сказала она через некоторое время, глядя на дорогу. – Убьют тебя, дурака, вот и всё.
          – Ну это еще как сказать, – расхохотался я.
          Ольга окинула меня осуждающим взглядом, отвернулась и повторила:
          – Дурак.
          – А хоть и убьют, тебе-то что? – сказал я, чтобы ее позлить.
          – Ничего, жаль тебя будет, – буркнула она вполне серьезно.
          Я так и зашелся от смеха: представил, как она ищет мое бездыханное тело на поле битвы.
          – Чего смеешься, дурак? – вспыхнула Ольга. – Мне правда тебя жаль будет.
          Весенний ветер врывался в окна машины, играя шелком ее волос, и меня вдруг захлестнула такая симпатия к Ольге, что я даже немного смутился. Вот черт! Не хватало еще, чтобы она это заметила, – ведь мне же ее еще заковывать в лесу.
          – Ты лучше на дорогу смотри, – хмыкнул я и, чтобы скрыть свое смущение, обнял ее за плечи, спрятав лицо за ее ухом. Мои губы коснулись ее шеи, и я почувствовал, как она замерла от удовольствия.
          – Тебе правда меня жаль будет? – тихо спросил я, вдохнув запах ее волос.
          Она промолчала, но я почувствовал горячий ответ ее кожи. Я куснул ее за мочку уха и прошептал в тактических целях:
          – А после битвы мы омоем наши тела, смешаем вино в чашах и возляжем на ложе, усыпанное лепестками шиповника.
          Ольга шумно выдохнула воздух и повела плечами, высвобождаясь из моих объятий.
          – Ну нет уж, – сказала она. – В битву ты сам лезь со своим братом.
          Она неправильно меня поняла, но мне все равно было жутко весело. Я оглянулся назад и увидел, что Толян по-прежнему сидит у нас на хвосте с каменным выражением лица. Бедняга! Должно быть, он здорово переживает, наблюдая за нашими нежностями. Убрав руку с плеч девушки, я откинулся на спинку сидения и выставил правую руку в окно – под свежий апрельский ветер.
          – Ты где-нибудь учишься? – спросила вдруг ни с того ни с сего Ольга.
          – В университете, – расплылся я в улыбке. – Но такой науке там точно не учат. Этот дар у меня внутри.
          Ольга глянула на меня, как на психа, но можете мне поверить: в ее взгляде было полно сочувствия. Потому что ей и вправду было жаль, что такой отличный парень, как я, по собственной дурости мчится навстречу своей гибели и сгинет навечно чудесным весенним деньком. Меня это жутко растрогало. Ведь сколько я ее знаю, она все время была себе на уме. Я даже вздохнул внутри, предвидя, как она разочаруется, когда я привяжу ее к какой-нибудь шершавой сосне.
          На подъезде к Семихатке я сказал Ольге, чтобы она притормозила и, высунув руку в окно, сделал знак Толяну. Он тут же подъехал к нам – окно в окно – и я, еще раз глянув на часы, крикнул ему час Икс. Толян кивнул, темно-фиолетовая иномарка обогнала нас и свернула на первую же боковую улицу Семихатки. Когда мы с Ольгой проезжали мимо, я заметил, что брат уже успел развернуться. Он поднял сжатый кулак в знак мужской солидарности перед битвой, но ответить ему я не успел.
          – Куда, туда? – кивнула Ольга на памятную грунтовку, по которой всего несколько часов назад мы шли с ней, обнявшись, и строили совсем иные планы на этот солнечный день, не ведая, что замыслили боги.
          – Ага, – сказал я весело. – Постарайся подъехать поближе к тому месту, где мы через забор перелезали. Только незаметно, чтобы эти козлы ничего не услышали.
          Мы свернули с шоссе и, поднимая облако пыли, помчались к лесу. Невольно я всматривался в видневшуюся слева дачу Барина, словно хотел проникнуть внутренним взором за ее стены и увидеть: в какой комнате девушка, и что делают бандиты? Ольга тоже бросала на дом своего тирана беспокойные взгляды. Потом мы въехали в солнечный лес, но метров через двадцать Ольга вдруг резко затормозила. Оглянувшись назад, словно хотела убедиться, что с дороги машину не видно, она повернулась ко мне и горячо заговорила:
          – Слушай, Мена, ну их всех к черту. Я знаю, как с другой стороны леса выехать. Брат твой – такая же сволочь, как вся эта кодла. Когда он тебя использовал, он о тебе думал? Да ему на тебя на... было.
          О боги! Ну и словечко она выбрала. Единственное, что могло ее извинить, она сказала это в сердцах.
          – Время, – подняв руку, я демонстративно постучал по циферблату часов этого урода Владислава.
          Несколько секунд Ольга испепеляла меня взглядом, бурно дыша. Она раскраснелась от волнения и была жутко привлекательна на фоне прозрачного воздуха сосняка за открытым окном машины.
          – Слушай, езжай, куда я сказал, – приказал я ледяным тоном.
          Шумно фыркнув, Ольга отвернулась и упрямо уставилась на руль. Ее строптивость начала выводить меня из себя.
          – Тут есть поворот налево? – спросил я жестко.
          По-прежнему не глядя на меня, Ольга с яростным видом двинула рычаг и через минуту свернула на какое-то неезженое ответвление налево – с колеей, сплошь засыпанной хвоей. Несколько минут мы ехали тихим ходом, едва не задевая сухие сучья сосен, пока не выехали на укромную поляну.
          – Всё, – хмуро бросила Ольга. – Приехали. Если дальше ехать, могут услышать.
          – Дача там, – кивнула она налево и вперед. – За пять минут дойдешь.
          Двигатель она не выключила и нервно барабанила пальцами по ободу окна. Левша она, что ли? Я не двинулся с места, и Ольга наконец повернула лицо ко мне.
          – Приехали, – повторила она.
          Неужели она верит, что я ее отпущу? Надежда на свободу, напряженное ожидание, нетерпение придавали удивительную выразительность ее красивому лицу, тонкие пальцы на руле напряглись, непроизвольно она взялась за руль и второй рукой. Нет, я никак не мог отпустить на все четыре стороны такую изумительную девушку!
          – Сверни-ка туда, пожалуйста, – показал я на просвет между соснами, годный, чтобы загнать туда машину.
          На миг голубые глаза Ольги колюче въелись в мои глаза, но тут же стали на редкость покладистыми. Не сказав мне ни слова, она спокойно двинула рычаг, аккуратно въехала под сосны и заглушила двигатель.
          – Да подожду я тебя, не беспокойся, – слегка хмыкнув, сказала она с легким недовольством. – Только не приводи сюда своего брата, идет?
          – Записали, – кивнул я с улыбкой, и в тот же миг из кармана куртки вынырнула моя рука с наручниками.
          Лицо Ольги мгновенно изменилось, она рванулась к ключу зажигания, но только облегчила мне задачу.
          – Гад, сволочь, – она попыталась меня укусить, но я так рванул ее руку, что сразу привел ее в чувство.
          Мне пришлось вывернуть ей руку за спину – так, что она уткнулась головой в руль, но никак не удавалось завладеть второй ее рукой: Ольга отчаянно выкручивалась, шумно сопя, а я боялся сделать ей слишком больно.
          – Ну хватит, – попросил я, прильнув к в ее порозовевшему ушку, обдавая ей шею горячим дыханием. – Тебе же больно. Кончай.
          – Сволочь, – яростно выдохнула она.
          Навалившись на возбуждающее тело девушки, я изо всех сил тащил ей за спину вторую ее руку, вздрагивая при каждом ее охе от боли в вывернутом суставе и проклиная холод этих чертовых кандалов. В конце концов мне удалось завести вторую руку ей за спину, но возникли новые осложнения, – не мог же я ее заковать с вывернутыми вверх руками.
          Уф! Я весь взмок, когда на запястьях Ольги защелкнулись наконец оба наручника. Отпустив ее, я на всякий случай поскорее вынул ключ из замка зажигания и сунул его в карман.
          С минуту мы оба приходили в себя, и я смотрел на мою пленницу с сочувствием и нежностью, а она бросала на меня искоса злобные взгляды, яростно ворочаясь на сидении. Вдруг на глазах у нее выступили слезы.
          – Ты же обещал меня отпустить, – отвернувшись к окну, сказала она неожиданно жалостным, дрожащим от отчаяния голосом.
          – Так мы тебя и отпустим, – сказал я примирительно, с беспокойством глянув на часы. – Мы же тебе амнистию обещали. Только сперва ты нас с девушкой обратно отвезешь. Я же машину водить не умею.
          – Я бы тебя и так подождала, – со слезами в голосе сказала Ольга.
          Честно говоря, я расхохотался. Не смог удержаться. Свинство, конечно, но это я от симпатии. Ни за что не стал бы ее заковывать, если бы не судьба. Лучше я подхватил бы ее на руки, помчался с ней в одуряющий запах сосен, уложил ее на теплую хвою... Но захлестнувшая меня новая, неведомая сила так властно влекла меня в битву, что мне стало совсем не до забав даже с этой – самой лучшей из поселянок.
          – Господи, какие же вы оба сволочи, – от всего сердца сказала Ольга в ответ на мой смех.
          – А ла гер ком а ла гер, – ухмыльнулся я и пояснил на тот случай, если она не знает французский. – На войне – другие законы.
          – Ладно, выходи, – прильнув к девушке, я дотянулся до дверцы с ее стороны и распахнул ее перед Ольгой.
          – Это еще зачем? – встрепенулась она.
          – Там воздух полезнее, – сказал я искренне.
          – Ничего, я и здесь подышу, в окошко, – тут же уперлась она, но мне было уже не до сантиментов.
          – Давай, времени нет, – решительно надавил я рукой ей на плечо.
          Ольга густо покраснела, но все-таки выбралась из машины, неуклюже пригнувшись из-за скованных за спиной рук. Я тут же последовал вслед за ней и, взяв ее под руку, повлек к подходящий сосне в глубине леса. Я бы с удовольствием разместил Ольгу на мягком заднем сидении машины, но в антикварном "Москвиче" было не к чему надежно пристегнуть наручник, к тому же она, чего доброго, могла дотянуться ногами до сигнала и начать подавать СОС на весь лес. Ольга шла на удивление покорно, но когда я поставил ее спиной к дереву в укромном месте – чтобы ее не было видно от машины, – с беспокойством заглянула мне в глаза и спросила в тревоге:
          – Мена, ты что хочешь?
          – Совсем не того, что делаю, – вздохнул я искренне, глядя в ее глаза цвета ясного неба.
          Шагнув вбок, я перехватил ее руки из-за дерева и проворно перестегнул ее левый браслет, заведя ей руки за ствол. Я ждал сопротивления, но его не последовало. То ли Ольга поняла, что это бесполезно, то ли почувствовала вдруг нечто глубинное, когда я стал "привязывать" ее к дереву, и впала в магический транс.
          Я решил, что стоя ей будет полегче. Во-первых, так она не простудится, а во-вторых, сможет подвигаться. При ее-то энергии ей наверняка захочется попинать ногой ствол – вот у нее и будет возможность разрядиться. Ладно, по крайней мере, будет целебным сосновым воздухом дышать. Подумав об этом, я невольно вздохнул полной грудью и нарочито бодро сказал:
          – Подождешь меня здесь, я недолго.
          Но едва я вышел из-за дерева, завершив свое черное дело, как Ольга окатила меня таким ушатом презрения, что я поскорее отвел глаза и принялся сосредоточенно снимать с себя куртку.
          – Подонок, – сказала она.
          Я аккуратно положил куртку на хвою и стал быстро расстегивать рубашку.
          – Ты что, так меня здесь и бросишь? – спросила она, с отчаянием следя за моими манипуляциями. – А если сюда какие-нибудь подонки придут?
          Я снял сорочку, к телу прильнул приятный холодок.
          – А если тебя убьют?
          – Хочешь, я положу в карман записку, где тебя искать? – спросил я искренне.
          – Спасибо за заботу, – зло фыркнула она.
          Я понял: ей совсем не хочется, чтобы ее друзья бандиты нашли на моем теле записку с ее координатами.
          Мне и самому было ужасно жаль так рисковать Ольгой, но иного выхода не было. Не медля больше ни секунды, я аккуратно завязал ей рот своей сорочкой. Она, в смысле – сорочка, насквозь пропиталась потом во время нашей схватки в машине, но я решил, что мой запах, возможно, немного утешит пленницу.
          Лучше я не буду вам говорить, каким взглядом одарила меня Ольга, когда, отступив на шаг, я оглядел ее еще раз, прикидывая: всё ли предусмотрел? А ведь я стоял перед ней обнаженный по пояс – во всей своей первозданной красе, посреди весеннего леса.
          Признаться, я немного смутился. Мне захотелось подбодрить девушку.
          – Ладно, не унывай, я быстро, – сказал я и уже хотел было погладить ее по голове в знак того, что непременно вернусь, но Ольга отвернулась.
          Я покорно убрал руку.
          – Ты лучше дыши побольше, тут классный воздух, – говорил я, поспешно облачаясь в куртку, но, сказать по совести, мне было неловко от своего лицемерия.
          Вернувшись к "Москвичу", я убедился, что хорошо спрятал в лесу девушку, запер машину и быстро пошел в том направлении, которое указала Ольга. Почему-то я был совершенно уверен, что легко найду то место, где мы с ней перебирались через стену.
          Я шел, все ускоряя шаг, и вдруг побежал – легко и бесшумно отталкиваясь от мягкой хвои. Времени у меня, если честно, было еще вагон, но мной овладело такое радостное возбуждение, что ноги сами собой несли меня в беге сквозь лес. Эх, каким ликующим криком наполнил бы я окрестности, не подкрадывайся я сейчас тайно к врагу!
          Вскоре я увидел сквозь сосны ограду, пришлось перейти на шаг. Осматривая на ходу местность, я сообразил, что надо взять левее, и, пройдя метров тридцать, узнал ложбину, где спрятал лестницу. Там она и оказалась, родимая.
          Дальше было дело техники. Легко отыскав под стеной следы от лестницы, я взлетел по ступенькам и осторожно заглянул в имение Барина. Вражеская территория выглядела так, как будто мы с Ольгой и не уходили отсюда. Только тени от сосен стали короче, и солнце теперь было у меня за спиной (чтобы слепить врага!). Жалюзи на окнах второго этажа безмолвного дома по-прежнему были плотно закрыты.
          Я взглянул на часы, но до приезда Толяна оставалось еще больше девяти минут. Воистину боги затмили мой разум, когда я назначал час Икс! Фыркнув от досады, я брезгливо расстегнул браслет и сунул часы в карман, после чего – едва удерживаясь, чтобы не перемахнуть через ограду, – принялся изучать дом.

Читать дальше

Примечания

           Минос – критский царь, сын Зевса и Европы. Держал у себя в специальном темном лабиринте чудовище – Минотавра, – которому скармливал преступников, а также – афинских юношей и девушек.

           Скилла – чудовище с шестью головами на длинных шеях и с тремя рядами острых зубов в каждой пасти, и с двенадцатью ногами. Жила в пещере у пролива между Сицилией и Италией и любила хватать проплывающих мимо мореплавателей.

           Харибда – такое же чудовище, как и Скилла. Жила Харибда напротив Скиллы и действовала с ней на пару.

           Ариадна – дочь критского царя Миноса. Когда на Крит прибыл Тесей, чтобы убить Минотавра, обитавшего в лабиринте Миноса, Ариадна дала ему клубок нитей. Прикрепив нить у входа в лабиринт, Тесей и Минотавра убил, и из лабиринта сумел выбраться, а потом и от Ариадны сбежал.

           Харон – перевозчик, который на лодке переправляет через реки подземного царства души умерших (за плату, разумеется).