©    Марк Лотарёв, 2005

Все права на роман "Лунный фавн" принадлежат автору. Любое использование текста романа или частей текста возможно только с разрешения автора.

На предыдущую

           Присев на корточки возле сумки, я вжикнул молнией, наскоро запихал женские маечки вниз – под деньги, закрыл сумку и, поднявшись, коротко скомандовал Ольге:
           – Бери сумку.
           Дернувшись, она с шумом подхватила сумку, яростно чертыхнулась, но этот шум, похоже, привел ее в себя.
           – Извини, – бросила она мне своим прежним, независимым тоном.
           – Ничего, партнер, они еще далеко, – рассмеялся я.
           – Ты что, правда их слышишь? – старательно прислушавшись, спросила она.
           – Ага. Шум двух боевых колесниц, – хмыкнул я. – Минуты через три тут будут.
           Ольга вскинула к глазам руку с часами, напряженно вгляделась, а я вынул из кармана пистолет.
           – Уже девять, Мена, – зачем-то сообщила мне Ольга.
           – Точность – вежливость королей, – усмехнулся я. Признаться, я тоже здорово волновался.
           Я уже двинулся было к выходу, как вдруг Ольга схватила меня за руку.
           – Мена, а что с Темным? – лихорадочно спросила она таким тоном, словно от моего ответа зависит вся ее жизнь. – Толян про него что-нибудь говорил? Он должен был его на Радищева ждать...
           Я изумленно уставился на Ольгу. К нам едут две машины, набитые вооруженными бандитами, через каких-нибудь три-четыре минуты мы – "парочка простых и молодых ребят" – окажемся с ними в одной "подворотне", а ей позарез нужно узнать, куда делся вчерашний маньяк после схватки с моим братом Толяном.
           – Капец Темному, – сказал я с усмешкой. – Толян его на свидание с Хароном отправил.
           – Харон – это такой парень, перевозчиком в царство теней работает. Я про него тебе уже говорил, – добавил я, видя, что в глазах девушки продолжает стоять немой вопрос. – Короче, можешь расслабиться, партнер. Толян его еще утром, на Радищева, завалил.
           Я ободряюще потрепал Ольгу по плечу, но она этого словно не заметила.
           – Мена, ты не врешь? – сглотнув, спросила она.
           Мне вдруг стало ее здорово жаль. Она совсем напряглась, стараясь разглядеть мои глаза, – как малый щенок, который пытается понять: кто это возник между ним и входом в нору? И от этого я почувствовал вдруг себя большим и сильным, настоящим героем, призванным вывести девушку из темного лабиринта. Если бы она только знала, как я на нее повелся!..
           – Нет. Правду говорю, – сказал я неожиданно мягко и обнял ее, словно разом защищаю от всех маньяков на свете. – Забудь про него. Больше он никогда к тебе не придет.
           На несколько секунд мы затихли, словно скрылись от всего враждебного мира в этом темном, затхлом коридоре, а потом я решительно отстранился и повлек Ольгу к выходу. Все это очень классно, но у нас есть одно мерзкое дело, которое совсем не ждет.
           Бетонная крошка отчаянно скрипела под ногами Ольги, я отлично чувствовал, как она мысленно чертыхается, и едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Выйдя на крыльцо, я притормозил Ольгу рукой, и осмотрелся. В бетонном дворе царили настоящие сумерки. Видно было еще хорошо, но это был обманчивый свет. Обманчивый серый свет, именно то, что нужно.
           Теперь уже и Ольга, наверное, слышала шум машин, если она вообще была в состоянии что-нибудь слышать. То, что бандиты едут только на двух машинах, вселяло в меня надежду. Если вычесть Толяна с Таней, их будет человек пять-шесть. Может, кого-то у машин оставят. Кольша четко сказал им, что во двор на машинах лучше не соваться, и я надеялся, что бандиты последуют его совету. А значит, кого-нибудь могут оставить сторожить колесницы. Так что, если Кольша с Чекой будут продолжать сидеть в лесу и пасти их тыл от ОМОНа, у меня есть неплохие шансы. Я очень сомневался, что среди бандитов будет хоть один профессиональный воин, а стрелкам-любителям при таком освещении будет трудно попасть в движущуюся мишень с расстояния в сорок метров.
           Надо будет сказать Ольге, чтобы шла помедленнее, – подумал я. Черт с ним, если они от этого напрягутся.
           Спустившись по проваленным ступенькам, мы быстро пошли направо, вдоль корпуса.
           – Мена, зачем мы от двери уходим? – испуганно забормотала Ольга.
           – Чтобы они видели, что нас только двое, – буркнул я. – Помнишь, что тебе надо делать?
           – Помню, – огрызнулась она.
           Мы остановились у корпуса точно по центру, метрах в трех от стены – чтобы казаться бандитам еще беззащитнее. "Парочка простых и молодых ребят". Глухой гул двигателей нарастал, но машины все никак не показывались в просвете между корпусами напротив.
           – Как танки едут, – хмыкнул я.
           Ольга молча кивнула, ее рука, которую я продолжал держать в своей руке, напряженно сжалась.
           – Когда пойдешь, иди помедленнее, – быстро сказал я, стиснув ей руку. – Видишь вон тот кустик?
           – Какой, сухой?
           – Да, широкий такой. До него отсюда метров двадцать. Постарайся идти так, чтобы разминуться с Таней до него, поняла?
           – Да, – едва слышно выдохнула Ольга.
           – Если изменим план, быстро делай, что я скажу.
           – Почему изменим? – дернулась она.
           – По качану, – отрезал я.
           – Мена, я к ним не пойду.
           Она попыталась выдернуть руку из моей руки, но я не отпустил ее и яростно сказал, уже сам не очень понимая, о чем я:
           – Конечно, не пойдешь. Поняла?
           Мы одновременно взглянули друг на друга, и я только мысленно выругался, настолько перепуганные были у нее глаза. Разжав руку, я отпустил Ольгу, и она рефлекторно стала тереть покрасневшее запястье, дергая плечом, чтобы удержать съезжавшую сумку. Отведя от нее взгляд, я демонстративно проверил пистолет, взвел затвор, сунул в карман руку – пощупать вторую обойму – и мысленно, в одно мгновенье, выхватил запасную обойму из кармана. Когда этот чертов враг приближается, оставаясь невидимым, а рядом с тобой психует взбалмошная блондинка, у кого хочешь нервы сдадут. Я прямо кожей чувствовал нашу незащищенность на этом открытом пространстве.
           Но тут наконец из-за корпуса по ту сторону въезда вынырнул черный джип, и следом за ним – еще один, темно-зеленый. Если бы у местных бандитов был свой флаг, его цветами наверняка были бы темно-зеленый и черный. Ольга вздрогнула, да и я, признаться, немного дернулся. Но ручаюсь вам, она этого не заметила. Внешне я был, как гранитная скала. Само олицетворение уверенности и полного контроля над ситуацией.
           Несколько секунд бандитские джипы ехали прямо на нас, пыля, словно танки, а потом, один за другим, снова повернули за тот же корпус. Низовой вечерний ветерок, не спеша, повлек в сторону медленно оседавшую пыль. Гул моторов замер практически одновременно, раздался легкий шелест открываемых дверей, громкое клацанье, когда их захлопывали, отрывистые голоса. Густой, прозрачный воздух удивительно четко приносил ко мне звуки.
           – Блин, ну и местечко.
           – Жук, проверь, что там.
           – Давай, козел, вылезай.
           – Гарик, давай налево, в тот корпус.
           – Да че ты дергаешься, сука.
           И на их фоне тот же голос, который я слышал по телефону, говорил, наверняка – в мобилку:
           – Ты какого хрена мне лепишь, что тут никого нет, когда они уже здесь?.. Где-где, у пса в ... Стоят во дворе у того корпуса... Какой-то хрен и девка. Олька, наверное... Вижу я, как вы тут шарили... Смотри, Колян, просрешь ментов, ответишь, понял?
           Шесть человек, – насчитал я.

БОЙНЯ НА ЗАБРОШЕННОЙ СТРОЙКЕ

           Я, не глядя, нащупал руку девушки. Она опять была холодной, но меня это почему-то успокоило. Не обомрет в последний момент, дальше ей обмирать уже некуда.
           – Все нормально, их только шестеро, – сказал я.
           Лучше бы не говорил, потому что рука Ольги начала мелко дрожать. Искоса глянув на нее, я увидел, что глаза ее будто застыли, уставившись в пространство на той стороне двора. Туда, откуда слышался шорох шагов, неясные междометья и очень специфическое тихое клацанье проверяемого оружия. Некто в темном спортивном костюме быстро миновал открытое пространство по другую сторону въезда, метрах в двадцати от корпусов. Гарик подался проверить корпус справа. И тут же в корпусе слева отчетливо хрустнула бетонная крошка. Это шуршал Жук.
           – Все будет нормально, – тихо шепнул я Ольге. – Я их положу, вот увидишь.
           В корпусе слева мелькнул свет фонарика. В правом корпусе было темно, но слабые шорохи я слышал. Бандиты с заложниками по-прежнему топтались где-то за корпусом, не торопясь появиться на въезде. Ждали, пока Жук и Гарик проверят корпуса. Я глянул на небо, оценивая, как изменилась освещенность, и всей душой пожелал, чтобы бандиты оставались за корпусом как можно дольше.
           Ольга снова вздрогнула, потому что вслед за светом фонаря в оконном проеме на первом этаже корпуса слева появилась круглая рожа на квадратном торце и с любопытством уставилась на нас. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, после чего бандит сунул фонарик в карман, достал вместо него мобилку и завозился, набирая номер. В другой руке у него был пистолет, который ему явно мешал, но сунуть ствол в карман вслед за фонариком парень не решился. Если они все такие бараны, будет весело, – мелькнула у меня шальная мысль. Наблюдая за круглолицым бандитом, я в то же время продолжал контролировать корпус справа, но только пару раз заметил, как внутри мелькнул слабый свет – на втором этаже.
           – Фрол, это Жук, – до смешного громко сказал наконец круглолицый в трубку вибрирующим басом. – Вроде все чисто, только он с девкой стоят.
           И тут же ему в ответ из-за корпуса, со стороны въезда, отчетливо донесся голос этого ублюдка Фрола:
           – Где стоят?
           – Возле того корпуса, – пробасил Жук.
           Я чуть не расхохотался, до того фантастично все это было. Двое взрослых мужиков переговариваются по телефону, а я, находясь от них в полусотне метров, слышу их обоих.
           – Больше никого нет? – спросили с той стороны.
           – Нет, больше никого не видно, – ответил Жук, старательно оглядевшись. – У него ствол, по-моему.
           – Какой ствол?
           – Волын, кажется.
           – Крестятся, когда кажется, – презрительно буркнул Фрол и добавил: – Стой там пока, за корпусом следи.
           Я понял, что он имеет в виду наш корпус – тот, который был у нас за спиной, и в ту же секунду заметил черноволосую голову, выглянувшую из дверного проема корпуса справа. Быстро оценив ситуацию, бандит скрылся, чуть слышно шорохнула крошка. Второй их боец был куда серьезнее неповоротливого Жука.
           Через несколько секунд я неясно услышал его голос – он говорил где-то внутри корпуса, и стены искажали звук.
           – Понял. Оставайся там, – коротко сказал из-за корпуса Фрол.
           – Что у вас? – требовательно спросил он через несколько секунд.
           Я догадался, что он проверяет лесной форпост. Как видно, в лесу было все спокойно, потому что еще через несколько секунд он коротко бросил:
           – Пошли.
           Из-за корпуса послышался дружный шорох, короткие реплики, вдруг раздался женский вскрик, но его тут же оборвал грубый, уже знакомый мне, голос:
           – Тихо ты, сука.
           Толян пока молчал, но я буквально чувствовал, как он идет там, среди бандитов. И в следующую секунду я его увидел. Брат первым вышел на въезд из-за угла корпуса, и сразу вслед за ним появилась Таня. Бандиты на всякий случай выставили их вперед, как щит.
           Даже на таком расстоянии я заметил, что лицо у Толяна не в порядке. Руки его были завернуты за спину, и руки девушки – тоже. Вот же сволочи! – мысленно послал я проклятие врагам, но в следующий миг мне стало не до сострадания к моим ближним. Сжимая дергающуюся руку Ольги, я продолжал считать выходящих из-за корпуса бандитов. Три, четыре, пять...
           Их было еще шестеро! Всего – восемь! Восемь человек, каждый из которых вооружен, и двое – с автоматами. Они никого не оставили у машин.
           Во рту у меня пересохло, я облизнул шершавые губы, но легче не стало. Язык тоже был абсолютно сухой. Хвала богам милосердным, хоть Ольга лишилась дара речи. Я вдруг понял, что до этой минуты просто слепо полагался на богов, будучи почему-то уверен, что их благосклонность ко мне продлится чуть ли не вечность. Меня словно вытряхнули из теплой постели прямо на острые камни арены – под ноги разъяренным гладиаторам, покрытым пылью и кровью. И в уши ворвался яростный рев толпы: "Убей его, убей!"
           Я знал, что мне вполне по силам прикончить за пару секунд двух-трех вооруженных бандитов, а в возникшей суматохе – может быть, даже пять-шесть неумелых варваров. Но их было восемь! И несколько человек из них наверняка умели стрелять. И у двоих из них – были автоматы. А между нами будут девчонки. И моему брату в спину упирается ствол.
           Я вдруг больше всего на свете захотел, чтобы время вернулось вспять, и все оказалось совсем по-другому. Чтобы в корпусе за нашей спиной сидели бойцы в камуфляже, и снайперы только и ждали команды, чтобы мгновенно снять любого, кто попытается сопротивляться.
           Может, они так и остановятся кучей, как идут? – пронеслась лихорадочная мысль.
           Ага, а Гарик и Жук к ним присоединятся...
           – Это он? – как во сне услышал я голос Фрола, обращенный к моему брату.
           – Да, – тихо ответил Толян.
           Я скользил взглядом по приближающимся бандитам и не мог ни за что зацепиться. И вдруг почувствовал себя малым ребенком, заблудившимся в темном лесу. И рядом страшно трещат сучья, и кто-то чужой и громадный уже возникает за ближайшим кустом, который больше не в силах меня защитить. И я, захлестнутый отчаянием, беззвучно кричу богам, готовый все отдать за мгновенное чудо. За чью-то надежную руку, которая меня спасет.
           Я почувствовал на крыльях носа предательский холод выступившего пота и изо всех сил постарался взять себя в руки. Это мое дело наводить панику на врага! Не знаю, удалось ли мне сохранить наплевательский вид, будто все это я предвидел заранее и отлично все просчитал, но, по счастью, Ольга в тот момент была не очень внимательным "партнером". Преодолев навалившийся страх выдать себя, я скосил глаза на девушку и вдруг понял, что теперь уже не я сжимаю ее руку, а она вцепилась в мою.
           – Мена... их восемь человек! – пролепетала она, глядя на бандитов застывшими глазами, полными первобытного ужаса.
           – У меня патронов – тоже восемь, – мрачно усмехнулся я. – Как раз по штуке на брата.
           Я вовремя сообразил перехватить ее руку, а то бы она точно бросилась бежать. И никакие слова ее бы не удержали. Теперь уже снова я накрепко сжимал ее руку и тихо цедил сквозь зубы:
           – Стой спокойно, дура, все будет нормально. Я же сказал, что их положу. Побежишь, они нас пристрелят, как зайцев. У нас же их деньги.
           – Идите вы все на хрен, идите вы все на хрен, – дергая рукой, панически бормотала Ольга. Но она оставалась на месте.
           – Запомни: ты должна сказать Тане, чтобы она падала на счет "пять", – говорил я, сжимая ее руку. – Начнешь считать, когда между вами будет пять шагов. Считай так: один, два, три... – на каждый счет я с силой сжимал руку Ольги. – На счете "пять" сразу падай. Если Таня будет рядом, вали ее, поняла? И закройся сумкой, поняла?
           – Да, – выдохнула она.
           – Да расслабься ты, – ослабил я хватку и хмыкнул. – Я с ними еще переговоры буду вести. Пока темнота не сгустится.
           Но надежд на то, что темнота сгустится настолько, что бандиты перестанут нас видеть, не было никаких. Они совсем не были похожи на идиотов, готовых до темноты базарить с младшим братом какого-то рядового бойца, к тому же укравшего у них крупную сумму денег. Они шли по проходу между корпусами неторопливо, демонстративно уверенно, даже презрительно, толкая перед собой пленников в качестве прикрытия, а войдя на двор, рассредоточились в неровную цепь. Довольно неграмотно на случай возможной битвы, но для нас с Ольгой и это – была явная честь. Наверное, сыграло свою роль то, что их сторожевой пост уже один раз прокололся, и они опасались еще какого-нибудь сюрприза.
           В окне корпуса слева по-прежнему маячил придурок Жук, а в другом корпусе – у крайнего окна, которое было у самой стены, – затаился темноволосый Гарик. Но я его все же заметил.

           Вожака я определил сразу, еще на подходе. Фрол оказался совсем не таким, каким я его себе представлял. Дрябловатый мужик лет аж пятидесяти, ниже среднего роста, с брюшком и с большущей лысиной, вдобавок ко всему на нем был идиотский костюм цвета кофе с молоком. Он пристроился за Толяном, чуть правее него, и упер брату в затылок ствол пистолета – снизу вверх. Одним словом, выбрал самую надежную позицию. При желании он вполне мог бы целиком скрыться за спиной моего брата и никак не походил на того надсмотрщика за гладиаторами, которого нарисовало по голосу мое воображение. Я подумал, что, наверное, нарисовал себе его сущность, когда говорил с ним по телефону, сидя в залитой солнцем квартире бабульки. О боги, как давно это было!
           Глядя на Фрола, я вдруг сообразил, что Гурея с ними точно нет. И ухватился за этот факт, как за соломинку. Боги позаботились, чтобы среди бандитов не оказалось единственного человека, чей срок умереть придет только завтра!
           Справа от Фрола, метрах в полутора него, стоял плотный бандит лет тридцати в спортивном костюме с автоматом. По виду, настоящий боец. Еще когда он только появился на въезде, я сразу понял: этот стрелять умеет. Но все равно, вряд ли он был настоящим профессионалом. Будь мы один на один... Мне очень хотелось сделать первый выстрел именно в него, но пока мой брат под стволом у вожака, это было бы безумием.
           Еще правее – метрах в четырех от бойца с автоматом – расположился молодой бандит, такой зеленый, что я не удержался от мгновенной усмешки. Когда бандиты вышли во двор, он явно хотел остаться рядом со всеми, но автоматчик в спортивном костюме кивком головы отогнал его на дистанцию. И теперь парень всем своим видом демонстрировал пофигистскую уверенность в своих силах, опустил пистолет и, по-моему, даже ухмылялся. Но готов поклясться: ему было очень неуютно, что за спиной у него навис мрачный, недостроенный корпус, про который он понятия не имеет, что там внутри. Небось даже сомневается, остался ли в этом корпусе Гарик, чтобы прикрывать ему тыл. (Похоже, я попал в самую точку – в тот же момент молодой бандит, не удержавшись, повел головой, "проверяя фланги": направо, налево.) Я сразу отнес его ко второй группе мишеней – к тем бандитам, по которым буду стрелять во вторую очередь, уже в зависимости от обстоятельств.
           Если я буду еще здесь, а не на пути к Харону, – мрачно пронеслось в голове.
           Слева от Толяна и Фрола – между ними и Таней – остановился типичный качок поперек себя шире. Его наголо обритая башка была такой мощной, что я на полном серьезе подумал: если стрелять ему в голову, надо целиться так, чтобы пуля вошла точно под прямым углом, а то еще чего доброго отскочит от черепа. Качок демонстративно держал свой пистолет наготове в полусогнутой руке, однако такие типы всегда туго соображают. По нему я едва скользнул взглядом – однозначно вторая группа, и попасть в него легче легкого. Прикольно, но одет он был в точно такой же кофейный костюм, как и Чека, только размера ХХХL, не меньше.
           А какой костюм носит этот их Гурей? – подумал я вдруг. – Может быть, цвета кофе со сливками?
           Дальше – метрах в двух от качка – стояла Таня. Все в том же костюме официантки. Вид у нее был, сами понимаете... Но все равно не знаю, кому в тот момент было хуже, ей или стоявшей рядом со мной Ольге. За спиной у девушки расположился бандит в джинсах и черной куртке. Судя по всему, уткнул ей в спину пистолет. Еще и кайф, наверное, от этого ловит, ублюдок. У меня прямо руки зачесались его пристрелить. Но следовало сохранять хладнокровие. Он был менее опасен, чем оба автоматчика, Гарик и наверняка – Фрол. Если они отпустят девушку в обмен на Ольгу с деньгами, как мы договорились, значит, парню в кожаной куртке повезло. Начнут, во всяком случае, не с него.
           Замыкал этот край еще один автоматчик, занявший позицию метрах в трех от заложницы. Стриженный коротким ежиком грузный мужик среднего роста, лет сорока, в спортивном костюме. Его тоже следовало убрать в первую очередь. Как и Фрола, и второго автоматчика, и притаившегося за оконным проемом Гарика. И этот стриженый мужик с Гариком – оба были далеко от Фрола и второго автоматчика, и очень далеко друг от друга. Плюс еще четверо бандитов, каждый из которых мог успеть выстрелить абсолютно непредсказуемо, а значит – пусть и случайно, но попасть в цель.
           Только бы девчонки разом упали, – взмолился я. – Рухнули, как подкошенные.

           Некоторое время бандиты рассматривали нас с Ольгой и поглядывали на недостроенный корпус за нашими спинами. Опасались засады. Один раз их лесной форпост уже дал маху. Я вдруг снова – совсем как тогда, когда возле того корпуса стоял и курил Чека, – поймал себя на мысли, что бандиты ведут себя как самые обычные люди. Но от этого ощущения у меня только еще больше засосало под ложечкой.
           Расстояние между нами было метров тридцать шесть – тридцать семь, и я видел их удивительно четко в сером свете уходящего дня. Шестеро вооруженных бандитов, растянувшихся в цепь, и перед ними – двое заложников с заведенными за спину руками. Покосившийся белый передничек Тани ярко белел на фоне юбки, казавшейся темно-синей, почти фиолетовой – как бок у сороки.
           Первым нарушил тишину Фрол:
           – Эй, ты, как там тебя, бабки привез? – зычно осведомился он.
           Я нарочно помедлил с ответом, а потом не менее громко крикнул, обращаясь вовсе не к нему, а к девушке:
           – Таня, с тобой хорошо обращались?
           Наверное, я интуитивно сморозил что-то очень смешное, потому что бандиты вдруг разом засмеялись. Даже Фрол заколыхал животом (но ствол от затылка брата не отнял). Я немного воспрянул духом и мельком глянул на Ольгу, но лицо у бедняги по-прежнему было, как у мраморной статуи в заросшем саду.
           – Все нормально, Мена, – ответил за девушку Толян, и я понял, что губы у брата здорово разбиты.
           Но девушку они, судя по всему, не тронули. В том смысле, что обошлись с ней без насилия и побоев. Бандиты должны были вернуть своему шефу триста тысяч долларов – по-моему, очень даже солидные деньги – и решили не рисковать.
           – Цела твоя телка, – отсмеявшись, крикнул Фрол. – Даже если она у тебя целка.
           Бандиты снова засмеялись. Похоже, наш с Ольгой одинокий вид их все-таки расслаблял. Но оба автоматчика и наверняка этот Гарик в корпусе – по-прежнему были начеку.
           – Только я не слышу за бабки, как там тебя?! – выкрикнул Фрол понравившееся ему обращение.
           – Меня зовут Мена, – крикнул я в ответ и тут же услышал, как бандит с автоматом, стоявший справа от Фрола, повернул к нему голову и вполголоса сказал:
           – Фрол, он нам лепит.
           – Деньги в сумке, – поскорее крикнул я Фролу. – Триста тысяч долларов, как договорились!
           – Так давай меняться, Мена, – крикнул Фрол, развеселившись от своего каламбура. – Ты нам Ольку и бабки, а мы тебе твою телку и твоего брата взамен.
           – Да видишь, какая фигня. Она к вам идти боится, – крикнул я.
           Продолжать тянуть время было рискованно, но с каждой минутой в закрытом дворе все больше сгущался сумрак. Может быть, я придавал этому слишком большое значение, но это была единственная соломинка, за которую я мог уцепиться. В конце концов, бандиты и правда с каждой минутой должны были видеть меня чуть хуже, а я продолжал их видеть все так же четко. Но скорее всего, я просто инстинктивно тянул время в надежде на внезапное чудо, которое нас спасет.
           И вдруг меня словно током прошибло. Я мгновенно окинул взглядом оба корпуса напротив и даже забор. Мне померещилось, что помимо восьмерых бандитов за мной наблюдает кто-то еще. Девятый бандит, которого я до сих пор не заметил. Но всё было по-прежнему.
           Между тем Фрол обдумал свой ответ и крикнул уже совсем другим тоном:
           – Кончай лепить, козел! У нас с тобой договор. Гони ее сюда с бабками, получай свою бабу и брата, и дело с концом. А то я твоей суке ухо отрежу.
           И тут я мгновенно изменил весь план наших действий.
           – У нас договор: я вам – деньги, а вы мне – мою девушку и моего брата, – возразил я осторожно, но в моем тоне вдруг снова появились те самые нотки, которые выбили почву у него из-под ног во время нашего телефонного разговора.
           – Так я Ольку с деньгами нашел и привез, – добавил я, пользуясь возникшей заминкой.
           – Так давай ее сюда с бабками, – тупо повторил Фрол. – Или сам иди, мне по хрену.
           – Что я, дурак, что ли? – крикнул я. Получилось очень даже прикольно, и я выиграл еще несколько секунд, пока бандиты хмыкали. Но терпение у Фрола лопнуло.
           – Хватит базарить, козел! – крикнул он раздраженным голосом, после чего повернул голову к пленнице и сказал так, чтобы мне было хорошо слышно. – Балан, подрежь его суке ухо.
           – Эй, постой! – заорал я во все горло. – Давай так, Олька с сумкой идет к вам, а ей навстречу – идет один из вас с моей бабой. Пусть он на середине двора бабки проверит, при бабах. Когда убедится, что с деньгами все честно, пусть он идет с сумкой к вам, а бабы – ко мне. Только имей в виду, я твоего бойца на прицеле буду держать, так что без глупостей!
           По цепи бандитов опять колыхнулась волна веселья. Как видно, моя угроза их здорово позабавила. Быть может, если бы все для них прошло удачно, они бы меня даже отпустили в награду за доставленное удовольствие, оставив себе только девушек и брата.
           – Положись на меня, так будет лучше, – поспешно шепнул я Ольге, сжав ее руку. Она вздрогнула, но ничего не сказала.
           Между тем Фрол сказал бандиту, который держал Таню, чтобы тот погодил резать ей ухо. У меня немного отлегло от сердца. Но тут же бандит с автоматом, который стоял рядом с Фролом, опять сказал ему вполголоса:
           – Фрол, он лепит. Скоро темно будет.
           Вот гад, первым после вожака положу!
           – Только ты потом – когда сам убедишься, что все деньги на месте, триста тысяч долларов – должен моего брата отпустить. Ты обещал! – крикнул я.
           Еще несколько секунд Фрол медлил, а потом крикнул с усмешкой:
           – Ладно, хрен с тобой. И запомни, как там тебя, дернетесь раньше времени, писец твоему брату и твоей бабе. Мы из них решето сделаем.
           – Поклянись, что брата отпустишь! – крикнул я с отчаянной наглостью.
           – Клянусь папой, – хмыкнул в ответ Фрол.
           – Олька, иди к нам, не бойся. Мы не тебя, мы в тебя кончим, – давясь от смеха, выкрикнул вдруг качок.
           Если вы думаете, что он сам придумал этот каламбур, то глубоко ошибаетесь, можете мне поверить. Он и накапливал-то его в своей башке минут десять, не меньше. Поза у качка была расслабленная, про пистолет в своей руке он, по-моему, вообще позабыл. Но не успел он толком засмеяться, как Фрол повернул к нему голову и смерил качка таким взглядом, что тот сразу заткнулся.
           – Козел, – с непередаваемой ненавистью процедила Ольга. Глянув на нее, я увидел румянец у нее на щеке и возблагодарил богов за то, что она ожила. Но я недоумевал, почему она не возражает против нового плана действий? Ведь теперь один из бандитов должен оказаться рядом с ней. Я-то знал, что на самом деле это только повысит ее шансы уцелеть, но разве она могла так быстро об этом догадаться?
           – Значит, договорились? – крикнул я.
           – Договорились, – ответил Фрол. – Олька с сумкой в обмен на твою бабу. Если все бабки на месте, потом твоего брата отпущу.
           – Балан, если она дернется, или в сумке бабок не будет, кончай ее на месте, – нарочито громко приказал он бандиту, державшему Таню.
           Мы говорили уже минут пять, и сумеречный свет в замкнутом со всех сторон дворе сгустился еще больше.
           – Только руки моей девушке развяжите! – крикнул я. – Она ведь небось в наручниках, чем я их открою?
           Кажется, я попал в точку, Таня и правда была в наручниках. Балан вопросительно посмотрел на Фрола, тот замешкался, думая, как поступить.
           – Блин, да чего вы боитесь? – крикнул я и вовсе уж нагло. – У вас же брат останется, и обе бабы, как на ладони, будут.
           Даже на таком расстоянии я видел: мой тон здорово задел Фрола. Их было восемь человек, двое – с автоматами, а против них стоял один, вооруженный пистолетом, паренек. Конечно, за моей спиной могла таиться неожиданная засада, но он уже все равно согласился из двух защитных щитов оставить только один – свой личный – моего брата. Я почувствовал, что он поддается, но в тот же момент понял: чтобы сохранить свое превосходство, он все равно сейчас решит по-своему – скажет этому Балану, чтобы тот снял с Тани наручники только после того, как проверит деньги. И, прежде чем Фрол успел заговорить, я задорно крикнул на весь этот двор:
           – Может, мне еще и пистолет положить?
           – Разуй бабу, – коротко приказал Фрол.
           По движениям бандита, стоявшего за спиной Тани, я понял: он сунул пистолет в карман и снимает с нее наручники. Вот девушка высвободила левую руку, за ней – правую, рефлекторно потерла запястья.
           – Таня, покажи руки! – крикнул я, чтобы еще чуть-чуть потянуть время.
           Девушка нерешительно замялась, и бандит грубо толкнул ее в бок:
           – Покажи грабки своему козлу.
           Качок и зеленый бандит хмыкнули. Таня неловко подняла обе руки, раскрытыми ладонями ко мне, словно показывала, что сдается, потом опустила руки и посмотрела на Толяна. Я заметил, как брат кивнул ей в мою сторону: иди, мол, милая, не бойся, все будет в порядке. Скользнув рукой вниз – вдоль запястья Ольги, я нашел ее пальцы и сжал их, вложив в это пожатие всю свою симпатию к ней. (Сейчас мне иногда кажется, что я вложил в то пожатие даже нечто большее, чем просто симпатию. Даже нечто большее, чем самую жуткую симпатию, какую только парень может испытывать к девушке. Но тогда я ничего такого не чувствовал. Я просто сжал ее руку, выражая этим всю свою симпатию к ней и давая понять, как я на нее полагаюсь.) Пальцы девушки потеплели. Мог ли я знать в тот момент, что держу ее руку в своей руке в последний раз!
           Мы бросили друг на друга короткий взгляд, и я понял, что Ольга решилась. Будь что будет, – сказали мне ее отчаянные глаза. И еще: чтобы вы все передохли!
           Отпустив ее руку, я положил руку ей на плечо и тихо сказал:
           – Когда он займется сумкой, дай ей знать, чтобы падала, и сразу падай сама, поняла? В крайнем случае крикни: "Ложись". И вали ее, если сможешь.
           Ольга машинально кивнула, облизнула пересохшие губы.
           – Ну всё, иди, – подтолкнул я ее в плечо, заставив сделать первый шаг. – Сразу падай, я их убью.
           Еще не сообразив, что уже идет, Ольга сделала шаг, за ним – другой... После четвертого шага она приостановилась было, но расстояние между нами уже стало слишком велико, чтобы с легкостью повернуть обратно, а действие успело набрать критическую силу и теперь властно требовало, чтобы его завершили. И Ольга сделала следующий шаг вперед.
           Как только Ольга пошла к бандитам, Фрол кивнул Балану, и тот толкнул в спину Таню (наверняка стволом пистолета). Девушка вздрогнула и нетвердо, как на ходулях, пошла к нам, а бандит пристроился у нее за спиной, прикрываясь ею, как щитом. Готов поручиться, теперь ему стало не до смеха.
           Ольга с сумкой в руке и Таня шли навстречу друг другу. В сумрачном бетонном дворе было тихо, только отчетливо шуршали шаги девушек и идущего вслед за Таней бандита. Таня шла все быстрее, неловко покачиваясь на высоких каблуках. Нервное напряжение подгоняло ее, и это было нам на руку. Ольга же наоборот шла медленно, как будто ей гири к ногам прицепили. И встретиться все трое должны были гораздо ближе ко мне, чем рос тот сухой кустик, на который я указал Ольге в качестве ориентира. Может быть даже, шагов на восемь-десять ближе ко мне, чем я рассчитал. Идущий за Таней бандит был слишком поглощен своими заботами и пока не обратил внимания на этот факт.
           По тому, как механически переставляет ноги Ольга, казалось, что она впала в полный транс, но почему-то я был уверен: упадет она так, как надо. Рухнет как подкошенная за миг до того, как через двор полетит первая пуля. И сразу окажется в "мертвой зоне". Потому что стрелять мы с бандитами будем друг в друга – поверх девушек, прижавшихся к земле. (Только бы Таня упала вместе с ней!)
           Я вдруг отчетливо понял, почему "мертвую зону" называют "мертвой". Смерть – всегда рыщет среди живых, и тот, кто, вцепившись в землю, кажется мертвецом, ускользает от ее взора. Эта область – своеобразное пограничье между живым и мертвым мирами. И Смерть заглядывает в нее в последнюю очередь – только когда ей не удается насытиться во время битвы совсем иной, самой желанной для нее пищей: упругими телами, полными бега и жизненных сил, которые выхватывает она у яростно сопротивляющихся душ. Вот эта простая и первозданная суть и породила нынешнее название непростреливаемого сектора – "мертвая" зона. И я мучительно гадал: попадет или нет в нее девушка моего брата вместе с моей чудесной блондинкой?
           Внезапное чудо, на которое я по детски уповал все это время, так и не наступило. Теперь я мог только действовать, быстро и четко. Я вдруг понял, что на самом деле мои шансы уцелеть ничуть не выше, чем у девушек и Толяна. Если я уложу Фрола, прежде чем он успеет спустить курок, мой брат тоже попадет в "мертвую зону". (Только бы у него хватило ума сразу броситься на землю и не пытаться мне помочь.) Единственной мишенью – останусь я.
           Мысленно я раз за разом проделывал серии мгновенных движений – ровно по выстрелу на каждого из бандитов. Вожак, автоматчик справа, автоматчик слева, бандит возле девушек, Гарик. Вожак, автоматчик справа, автоматчик слева, Гарик, бандит возле девушек (если только он опешит от неожиданности). Качок, зеленый бандит, Жук. Или наоборот.
           Я видел, как подобрались оба автоматчика, особенно тот, что стоит рядом с Фролом. Больше всего на свете мне хотелось сделать первый выстрел именно в него.
           А вдруг я сейчас умру? Мелькнувшая мысль показалась мне настолько дикой, что я в нее чуть не поверил. Возьмет ли Харон доллары моего брата вместо обола?
           Ольга на ходу перехватила сумку в правую руку. Черт, она здорово обдерет ладони, – подумал я вдруг. – А у нее такая чудесная кожа. Одного взгляда на бетон хватило, чтобы внутри у меня все передернуло: я живо представил, как колени и ладони девушек врезаются в твердые, острые бугорки. Это не очень-то справедливо, – подумал я вдруг про бандитов. Они всего лишь хотят забрать то, что им принадлежит. Зря они взяли в заложницы Таню. Если бы только Толяна, может быть, боги оказались бы на их стороне... На пустыре за стеной вдруг громко запел сверчок! У меня чуть крыша не съехала. Добрый это знак или нет? – мучительно пронеслось в голове. Сверчок – житель ночной и подземный.
           Толян стоял совершенно спокойно, хотя Фрол по-прежнему прижимал к его затылку ствол пистолета, наверняка с взведенным курком. Если рука бандита не сдвинется, шансы у моего брата – полный отстой. Ну и черт с ним, сам виноват, дурак. Нечего было бандитские деньги красть! Лучше бы о Тане подумал.
           Но тут же в меня впилась когтями совесть. Мне стало так неловко перед братом, что хоть сквозь землю провались. Его любимую девушку ведут под стволом, в воздухе буквально пахнет смертью, и ему самому в затылок упирается холодная сталь, а он невозмутимо ждет свою участь. Он-то небось побывал в настоящих боях и знает цену жизни и смерти, – пронеслось в голове. – А я?.. Победил каких-то необученных козлов и уже возомнил о себе невесть что...
           Думай, как помочь выжить своей Тане, – мысленно воззвал я к брату. – Думай только об этом! Боги любят, когда всё поглощает страсть.
           Между Ольгой и Таней было шагов десять, когда Ольга вдруг широко размахнулась и бросила сумку далеко вперед – к самым ногам девушки и бандита. В первый миг я просто глазам своим не поверил. Чтобы она так легко рассталась с деньгами? Она всё сделала по-своему. А чего еще ждать от этой сумасбродной блондинки!..
           Швырнув сумку, Ольга застыла на месте. Эффекта она добилась, заминка получилась всеобщей. И первой, как ни странно, очнулась Таня. Глядя на Ольгу остановившимся взглядом, она шагнула мимо сумки и снова пошла вперед.
           Бандит в черной куртке нерешительно глянул на сумку, в мою сторону, на идущую девушку, рука с пистолетом дернулась было ко мне, снова нацелилась в спину Тани. Ему до смерти хотелось оглянуться на Фрола, но он боялся повернуться ко мне затылком. На лице его выступил пот. Поразительно, но я все это видел.
           – Стой! – хрипло крикнул он Тане. – Стой, где стоишь.
           Словно почувствовав спиной смерть, Таня мгновенно замерла. Широко раскрытые глаза ее смотрели на Ольгу. Та тоже стояла совершенно неподвижно, и я мог только гадать, делает она официантке какие-то знаки или нет?
           Бандиты напряженно ждали, поглядывая на корпус за моей спиной. Рука Фрола по-прежнему упирала ствол прямо в затылок Толяну.
           Стараясь держать Таню под прицелом, бандит в куртке опустился на корточки и левой рукой попытался открыть сумку. Молния не поддавалась. Дернув ее несколько раз, бандит, перебегая глазами с сумки на меня, на Таню, на корпус за моей спиной, прижал сумку коленом. На этот раз ему удалось открыть сумку, и он заглянул внутрь.
           Как только взгляд парня остановился на содержимом сумки, Ольга бесшумно развернулась лицом ко мне. Лицо у нее было белым, как мел. Понять, что она собирается делать, было абсолютно невозможно, как и то, сделала она какой-нибудь знак Тане или нет? У девушки моего брата лицо было не лучше – застывшее, словно маска, полный отстой для догадок. Я быстро показал ей глазами на землю и сделал знак рукой, но она ничего не заметила. Может, и к лучшему...
           (Наверное, мне уже никогда не узнать, сделала ли Ольга какой-нибудь знак Тане, пока они стояли лицом друг к другу, или просто развернулась к ней спиной, думая только о себе? Да так ли это и важно...)
           Между тем возня парня с сумкой поневоле привлекла внимание бандитов. "Моя девушка" стояла, как вкопанная, это их успокаивало, и маневр Ольги они проигнорировали.
           Рассмотрев содержимое сумки, бандит в куртке поспешно глянул в мою сторону, потом обернулся к своим и крикнул:
           – Тут бабки!
           – Сколько? – крикнул ему в ответ Фрол, и его рука с пистолетом немного сдвинулась у затылка моего брата.
           Ольга сделала шаг в мою сторону.
           – Много, – раздраженно крикнул бандит, косясь в мою сторону. – Мне что их, тут, что ли, считать?
           Ольга сделала еще пару шагов в мою сторону, и вслед за ней двинулась Таня. Бандит в куртке с тревогой глянул на девушек, на корпус за моей спиной и грубо крикнул:
           – Стойте, суки! А то кончим на месте.
           Я неотрывно следил за рукой Фрола у затылка моего брата. Время словно застыло, даже сверчок замолк. В прозрачном сумраке мы были как актеры в безлюдном театре. И я не знал, как быть. В том, что они не отпустят Толяна, я был уверен. Наверное, и нас тоже не выпустят. Но обе девчонки стояли в полный рост между мной и бандитами, и я понятия не имел, что у них на уме? А момент был подходящий. Хотя автоматчик справа от вожака продолжал следить за мной и за корпусом, Фрол, качок, зеленый бандит и Жук – больше смотрели на бандита с сумкой, чем на меня, да и второй автоматчик на него поглядывал. Я чувствовал, что Толян тоже уловил этот момент и незаметно подобрался, но пистолет в руке вожака по-прежнему упирался ему в затылок.
           – Слышь, ты, как там тебя, – крикнул Фрол. – Если бабы еще раз дернутся, кончим их на месте.
           Его рука с пистолетом непроизвольно двигалась, пока он говорил, но я никак не мог решиться выстрелить, – ствол все равно был направлен в голову Толяну. И девчонки стояли, как вкопанные. Как назло...
           – Тащи сум... – крикнул Фрол, снова двинув пистолетом, и в тот же миг я словно шестым чувством уловил сухой хлопок. Голова Фрола дернулась, и он стал валиться вперед – на Толяна. И одновременно тишину двора рассек выстрел – палец бандита рефлекторно нажал на спуск.
           То, что произошло в следующие секунды, и сейчас сразу возникает у меня перед глазами. Стоит только вспомнить тот вечер и заброшенный двор между серыми корпусами.
           Я мгновенно вскидываю руку с пистолетом, но направляю ее совсем в другую сторону, чем решил, – словно сама собой, рука вытягивается в сторону второго автоматчика на левом краю цепи. Ольга начинает падать – неловко согнулись колени, руки движутся вперед, пальцы начинают раскрываться навстречу бетону. Официантка в сбившемся белом переднике передергивается всем телом, голова ее уходит в плечи. Она почти на одной линии между мной и автоматчиком, которого я беру на прицел. Фрол продолжает падать, заваливаясь перед братом, и брат тоже начинает падать, одновременно разворачиваясь в сторону Фрола и автоматчика в спортивном костюме. Очень медленно, как в стократно замедленной съемке, я нажимаю на спуск и одновременно боковым зрением вижу, как голова автоматчика, что стоит рядом с вожаком, дергается, и его руки с автоматом начинают двигаться вверх. Расширившиеся от ужаса до предела глаза Тани. Моя пуля ударяет в автоматчика на левом фланге, прежде чем он успевает нажать на крючок. Автоматная очередь коротко вспарывает тишину, и одновременно Ольга врезается руками в бетон. Таня тоже начинает падать, сгибая колени. В корпусе справа слышится еще один сухой хлопок. Бандит в куртке вытягивает ко мне руку с пистолетом (никогда бы не подумал, что у него такая хорошая реакция), наши выстрелы звучат почти одновременно. В висок ударяет воздушная волна, тело пронзает жгучая сладость от пронесшейся мимо пули. Бандит в куртке откидывается навзничь возле сумки, из руки качка в кофейном костюме выпрыгивает и подлетает в воздух пистолет, а сам качок делает шаг вперед, словно решил бежать ко мне через двор. Ольга всем телом вжимается в бетон. Таня ударяется в бетон коленками, неловко выставив перед собой руки, и лицо ее перекашивается от боли. Еще бы – такие острые бугорки!
           Справа раздается выстрел, но молодой бандит просто выпустил пулю в мою сторону, даже не целясь. Моя рука с пистолетом движется к нему, и одновременно я вижу, что Гарика больше нет в окне у стены, но четвертого хлопка я точно не слышал.
           Метнувшись к стене, бандит успевает еще раз нажать на спуск, но тут же его настигает моя пуля, и он падает, не успев добежать до стены. Слева раздается выстрел, но когда я поворачиваюсь в ту сторону, успеваю заметить только мелькнувшую куртку Жука. Парень решил смыться. Обе девушки уже лежат, вжавшись в бетон, Ольга крепко обхватила голову руками, в следующую секунду то же самое делает Таня. В сорока метрах от меня лежащий на животе Толян приподнимает голову и смотрит в сторону въезда. В корпусе справа раздается четвертый неуловимый сухой хлопок, и вслед – глухой звук, словно где-то там упал на бетон мешок с песком. Я отчетливо понимаю, что Гарика больше нет в мире живых. Мгновенная тишина.
           Ну и работа у них, – ошарашено думаю я про бандитов. Кто-нибудь из них доживает до пенсии? Это ж как надо любить свое ремесло, чтобы вот так – в одну секунду – уходить на тот свет.
           Некоторое время я отчаянно сопротивляюсь реальности, не хочу впускать в нее этого жуткого стрелка. Я единственный стою на ногах в опустевшем дворе. Шесть трупов мрачно безжизненны. В корпусе слева шуршит Жук, справа – за стеной – снова начинает стрекотать сверчок. Кто бы он ни был – этот стрелок – пока что он спас нам жизнь. Но он расстрелял их как бумажные мишени в тире! Меня вдруг обдает ледяной холод – он стрелял точно так же, как я. Только еще быстрее. И тут же я вспоминаю, как почувствовал чье-то присутствие, когда вел переговоры с бандитами. Даже еще раньше – когда мы с Ольгой притаились у сосны на опушке, и я смотрел, как движется к стройке первый бандитский джип. И уже наверняка знаю, что все это время он хладнокровно следил за нами, этот тихий убийца. Он словно заранее предвидел, как все должно произойти. И я его не засек!
           Наверное, я слишком сосредоточился на ситуации – мелькает в голове оправдание, – в смысле, на этих бандитах, девчонках, брате-заложнике... Но я знаю, что дело не в этом. Он возник здесь так же внезапно, как сегодня днем я внезапно возник за спиной Чугуна в доме Барина. Я чувствую себя беззащитным и голым в прозрачных сумерках двора. И ветерок смерти овевает мое голое тело.
           – Мена?! – крик брата, как спасательный круг, возвращает меня в действительность. Лежа на животе между двумя мертвыми бандитами, он приподнялся, как тюлень, и смотрит в мою сторону. Я понимаю: он взывает о Тане. Инстинктивно я смотрю на девчонок. Только живые-невредимые прижимают так руки к вжатой в бетон голове.
           – Жива! – кричу я брату. И добавляю со смешком: – Цела-невредима!
           Я срываюсь с места и бегу на другую сторону двора. Девчонки приподнимают головы и смотрят на меня довольно бессмысленными глазами.
           – Лежать! – прикрикиваю я на них, делая недовольный жест рукой, и они тут же послушно прижимаются к бетону и обхватывают головы руками. Как дети, прячущиеся от страшной судьбы.
           Бандит в джинсах и черной куртке лежит навзничь возле сумки, от его головы успела натечь ярко-алая кровь, но я к такому уже привык. Я попал ему точно в основание переносицы, и на миг я испытываю самодовольное удовлетворение от этого факта.
           Толян ждет меня, отвернувшись и неотрывно глядя на въезд. Контролирует сектор. Он отвернулся сразу, как только я ему крикнул про Таню. Классный у меня брат! Только когда я опускаюсь рядом с ним на корточки, он оборачивается и спрашивает, глядя мне в глаза:
           – Она жива?
           – Жива, коленки ободрала, – говорю я со смешком. – Ты цел?
           – Цел, – причмокивает он опухшими, как оладьи, губами.
           Да, подработали ему физиономию, нечего сказать! Левый глаз заплыл, раздутые губы в засохших кровоподтеках, на виске ссадина. Признаться, я беспрерывно верчу головой, стараясь контролировать все вокруг, особенно – корпус справа, который теперь совсем рядом. Инстинктивно чувствую – он все еще здесь, этот жуткий стрелок.
           Лысый Фрол, бандит с автоматом, качок – все убиты одним выстрелом в голову. Неприятно чувствовать себя бумажной мишенью. Невольно бросаю взгляд на тело молодого бандита, лежащее от нас метрах в семи и в каком-нибудь метре от стены корпуса. Может быть, у него тоже было такое же чувство в последний миг его жизни? Может, он тоже чувствовал себя бумажной мишенью? Он не успел добежать до стены каких-нибудь пару шагов, и почему-то мне становится совестно от этого. Словно я не дал ему произнести предсмертное слово.
           – Ключ у Фрола, – говорит Толян и отворачивается к въезду. Голос у него какой-то неестественный. Наверное, оглушило выстрелом. – Мена, кто тут с тобой?
           Самому бы узнать!
           – Не знаю, – буркаю я в ответ, лихорадочно шаря рукой по карманам бывшего Фрола. В другой руке у меня – пистолет наготове, но я совсем не уверен, что он поможет мне больше, чем помог ствол молодому бандиту.
           Сзади раздается тихий шорох. Обернувшись, вижу: Ольга на четвереньках крадется к сумке. Наши глаза встречаются, я резко взмахиваю рукой с пистолетом, и она, как нашкодивший ребенок, распластывается на земле.
           Есть, я нахожу ключ, и в тот же момент со стороны въезда доносится шум бетонной крошки и вслед – топот. Похоже, отсидевшийся в корпусе Жук рванул к бандитским машинам. Внутри у меня всё замирает, и тут же я слышу характерный сухой хлопок (интересно, услышал ли его Толян?) Бег обрывается, раздается тихий звук, похожий на всхлип, тупой удар упавшего тела, и сразу вслед – еще четыре чуть слышных хлопка. Замерев, жду звука падения человеческих тел, но вместо этого из-за корпуса доносится лишь непонятное короткое шипение. Да и откуда там взяться еще четверым бандитам?!
           Меня вдруг охватывает гнев. Бросив пистолет на тело Фрола, я быстро отмыкаю наручники Толяна, хватаю пистолет и бегу к корпусу справа. Позади во дворе шуршат шаги. Оглянувшись на бегу, замечаю: Ольга добралась до сумки и наверняка рванет теперь с ней куда подальше, но мне нет до нее дела! Я хочу одного – разобраться с этим типом, кем бы он ни был.
           Может, он тоже пришел за деньгами? – мелькает шальная мысль. А меня оставил на закуску, как особо живучее блюдо?
           Сходу забрасываю руки на пыльный подоконник ближайшего оконного проема. Выйдя в упор, успеваю заметить: Толян уже распластался за трупом автоматчика, направив автомат в сторону въезда. Брат тоже проигнорировал сумку с деньгами. Классный у меня брат!

ОЛЬГА ИСЧЕЗАЕТ ВМЕСТЕ С ДЕНЬГАМИ

           Тихо, как кошка, спрыгиваю на бетонный пол. Внутри корпуса – ни малейшего шума, но он где-то рядом, я это чувствую. Перебегаю к дверному проему. Мгновение медлю, отчетливо слыша собственное дыхание. Ноздри раздуваются, вдыхая запах пыли. Вперед! Огибая дверной косяк, выскальзываю в темный коридор. Ствол наготове, но коридор тих и пуст. Бесшумно бегу по коридору, одну за другой проверяя комнаты. Наискосок к стене, ствол налево – в комнату, поворот. Наискосок к другой стене, ствол направо – в комнату, поворот. К затылку прилип неприятный холод, все время хочется обернуться, хотя я знаю, что коридор позади – пуст. Спокойно, без паники. Это мое дело – наводить панику на врагов. Рубашка вся взмокла – сволочь – и мерзко липнет к спине. Холл с дверным проемом во двор. Судя по звуку шагов, Ольга тоже не стоит на месте. Мелькает мысль задержаться на секунду – может, увижу ее в дверном проеме, – но я бегу дальше. Одну за другой проверяю еще три комнаты, осталась последняя – та, в которой был бандит Гарик. Последняя комната тоже пуста, но я улавливаю слабый запах одеколона. Тонкий запах, – дорогой, видно, одеколон был у парня.
           Теперь впереди – только лестничная клетка с лестницами наверх и в подвал и выходом наружу, к пустырю. На секунду замираю, напряженно вслушиваясь, и вдруг ловлю себя на том, что больше прислушиваюсь к тишине коридора у себя за спиной, чем к звукам снаружи.
           Резко выдохнув, решительно огибаю дверной косяк. Ствол наготове, но пустырь в дверном проеме безлюден. Поборов искушение выглянуть наружу, быстро взбегаю вверх по лестнице. Чутье подсказывает, что так безопаснее, но уверенности нет. Коридор второго этажа посветлее и так же пуст, как и на первом этаже. Проверять его нет времени, все равно я уже чувствую: здесь – никого нет. Забегаю в ближайшую комнату и подкрадываюсь к окну, выходящему на пустырь. Пустырь безлюден, только бывший Жук лежит ничком на земле, раскинув руки, словно он сам бросился на мать землю, чтобы ее обнять. Сухая полынь вокруг тела чуть заметно колышется под вечерним ветерком. У головы – темно-алая лужица, совсем маленькая, видно, кровь еще не успела натечь. Почему-то мне становится его здорово жаль. Парень всего лишь бежал к машинам. Спасался паническим бегством, моля богов о пощаде. Оба бандитских джипа стоят метрах в десяти от тела и метрах в пятнадцати от корпуса, возле них – ни души. Вспоминаю, как ожидал падения еще четырех тел, с чего я мог такое подумать? Джипы стоят как-то странно. Вот черт! Колеса джипов с моей стороны спущены. Этот киллер подождал, пока Жук бросится к машинам, как к приманке, убил его и только потом прострелил шины. Четыре сухих хлопка – по одному на каждое колесо. Невольно бросаю взгляд на дверной проем. Я не понимаю, кто он, не понимаю, что ему нужно? Только чувствую жуткую неотвратимость, исходящую от него. Словно он – сам бог, спустившийся на землю.
           Напряженно вздохнув, высовываюсь в окно. Сказать по совести, мне пришлось заставить себя это сделать. На пустыре справа – никого, возле корпуса – тоже. Внизу – на лестнице с крыльца – лежит бывший Гарик. Ноги трупа нелепо подогнуты, безжизненный глаз широко открыт в покинутый мир, в виске – отвратительная дырка. У нижней ступеньки густая алая лужица с торчащим из нее, как остров, куском бетона. В метре от крови – отчетливо чернеет пистолет.
           Я вдруг понимаю всю бессмысленность своей охоты. Игры кончились. Меня охватывает острое чувство тщеты этого мира. Наверное, так чувствует себя загнанный зверь. Или охотник, который замахнулся на слишком крупную дичь и вдруг понял, что роли переменились, – понял, что теперь он сам является зарвавшейся дичью, и теперь уже на него – как на обыкновенную дичь – идет уверенная охота.
           О боги, зачем я оставил девчонок и брата?! Меня будто холодным душем окатили. Напряженно вслушиваюсь, но с той стороны корпуса, как назло, ничего не слышно. Почти не таясь, сбегаю вниз, выскакиваю на крыльцо и, спрыгнув в сторону, чтобы не перешагивать через труп бандита, в два шага оказываюсь у угла корпуса и выглядываю в сторону леса. Серый бетон стены и забора, обломки другого забора, который некогда окружал стройку, отвалы, покрытые сухой полынью, потемневший сосняк, багровые облака над ним... Сердце колотится, как бешеное. Ольга наверняка уже должна быть где-то там – в дальнем корпусе, – не может же она не шуметь! На мгновенье мне кажется, что пустырь вокруг – настоящее царство мертвых. Но в царстве мертвых – не поют живые сверчки.
           Мне вдруг становится все равно. Из меня словно воздух выпустили. Какой смысл бросать вызов судьбе? Опустив пистолет, я разворачиваюсь к въезду и ору во все горло:
           – Толян!
           – Да! – доносится со стороны въезда.
           – Тут никого! Я иду! – кричу я, испытав внезапное облегчение.
           – Давай! – раздается в ответ голос брата.
           Обогнув по дуге бывшего Гарика, поспешно иду к въезду. Пот остыл, мне зябко, но меня больше не тянет обернуться назад. Я нарочно задеваю ногами камни, чтобы Толян мог слышать мои шаги.
           – Таня, ты в порядке? – кричит во дворе Толян.
           – Да, – откликается девушка.
           – Лежи, не вставай пока, – распоряжается брат.
           Мрачный пустырь безлюден, как берег Стикса. Бандитские джипы, осевшие набок, торчат на нем, как два надгробья. Но мой брат жив, и его девушка – тоже. Мысли о том, что стало с Ольгой, я упорно гоню от себя, словно стаю надоедливых псов.
           Повернув на въезд, обнаруживаю, что брат поменял позицию. Теперь он лежит спиной ко мне, контролируя двор и корпус напротив. Но труп автоматчика перед ним – все тот же. Трупы Фрола и качка – тоже рядом, никуда не делись. Девушка брата все еще лежит на бетоне, поглядывая в нашу сторону, чуть поодаль от трупа бандита в черной куртке. Сумки с деньгами рядом с этим трупом, конечно, нет. И со стороны корпуса напротив – ни звука.
           – Толян? – окликаю я брата.
           – Все нормально, брат, – говорит он, не оборачиваясь.
           – Ольги не слышно? – спрашиваю я.
           – Шумела там, в корпусе, – невозмутимо говорит он.
           Ну и выдержка у него. Все-таки девушка смылась с его деньгами.
           Брат рывком встает на ноги, только когда я подхожу к нему вплотную. И сразу берет автомат наизготовку. Вот чудак. Если бы этот некто хотел нас убить, он бы уже давно это сделал. Лучше бы сказал своей девушке, чтобы она встала. Бетон холодный, так и простудиться недолго. Да что уж там, я просто жутко рад, что брат и его девушка целы посреди этой бойни.
           – Мена, кто это был с тобой? – спрашивает Толян.
           Чтоб его! Сказал же уже ему, что не знаю. О боги, как мне все это надоело!
           – Понятия не имею, – пожимаю я плечами с усмешкой.
           Толян понимает, что я говорю правду.
           – Дела, – качнув головой, усмехается он разбитыми губами. – Спасибо тебе, брат.
           – Не за что.
           Я слегка тыкаю его кулаком в плечо, но Толян вдруг морщится. Кажется, я попал по больному месту. Ничего, переживет.
           Вместо того, чтобы заняться своей девушкой, брат еще раз тревожно оглядывает стройку, подходит к трупу Фрола, опускается возле него на корточки и запускает руку в карман кофейного пиджака. Достав оттуда два паспорта – загран. и обычный, – раскрывает их один за другим и, удостоверившись, что в паспортах – его фотографии, прячет документы во внутренний карман своего пиджака. Таня по-прежнему смирно лежит посреди двора. Вот молодчина. Я уже собираюсь подколоть брата насчет его девушки (не хочу вмешиваться в их отношения и сам ей говорить, чтобы вставала), как вдруг отчетливо слышу хруст бетонной крошки в корпусе напротив. Ольга?!
           Во мне мгновенно вспыхивает азарт. Поскорее нагнать эту строптивицу, убедиться, что она цела, уберечь от угрозы, честно поделить деньги между нею и братом. О боги, как я хочу ее увидеть живой-невредимой!
           Бросаю взгляд на Толяна, – он как раз вытаскивает из внутреннего кармана пиджака Фрола бумажник.
           – Толян, быстрее, в сумке деньги были, – раздраженно говорю ему, но не успеваю рвануть вперед, как брат окликает меня:
           – Мена, погоди. Не надо торопиться.
           Я так изумлен, что невольно останавливаюсь. Ничего себе! Ведь это ему, а не мне, нужны деньги. Но я отлично понимаю своего брата. Перед тем, кто расстрелял бандитов, мы все тут – бумажные мишени в тире. Меня вдруг охватывает странное оцепенение. Не в силах сдвинуться с места, я напряженно ловлю звуки, доносящиеся из-за корпуса. Похоже, Ольга рванула к лесу. Каждое мгновенье я жду чуть слышный сухой хлопок, который наверняка не услышат ни Толян, ни его официантка. Готов поручиться, этот жуткий киллер, о котором хочется забыть, как о дурном сне, ушел именно в ту сторону: ушел вдоль каменного забора задолго до того, как я добрался к углу корпуса, пытаясь его настичь. Повернул ли он к лесу вдоль отвалов? Притаился ли в корпусе напротив? Я не знаю, кто он, не понимаю, что ему надо. Почему он убил бандитов? Почему не тронул меня и Толяна? Он непонятен, как сумасшедший, и это выбивает всякую почву из-под ног. Слепая сила, которой распоряжаются боги.
           Всякий раз, как за корпусом наступает тишина, внутри у меня все замирает. Но вот новый шорох, и сердце гулко бухает у меня в груди. Толян стоит рядом и тоже вслушивается, напряженно поглядывая по сторонам. Даже Тане передалось наше состояние, она то выворачивает шею в сторону корпуса у нее за спиной, то бросает на нас недоуменно-испуганные взгляды. Ни брат, ни его девушка не производят ни малейшего шума, и, видят боги, я им очень благодарен за это.
           Проходят томительные полминуты, и я перестаю различать звуки, сопровождающие бег девушки. То ли я стал хуже слышать, то ли она добралась к лесу... Почему я так уверен, что это была Ольга? Почему думаю, что киллер действует один?
           – В сумке все деньги были? – спрашивает брат.
           – Все, триста тысяч, – говорю я.
           – Пошли, Мена, – заботливо трогает меня за плечо Толян.
           Мы направляемся через двор к лежащей девушке. Невозмутимость, с которой брат отнесся к потере денег, просто поражает. Надо будет вернуть ему доллары, которые он дал мне перед боем с Барином, – думаю я. Между тем, Таня, так и не дождавшись разрешения от своего возлюбленного, нерешительно поднимается с бетона, оглядывается на корпус у себя за спиной, с ужасом косится на труп бандита, смотрит на нас, на свои ободранные колени, поправляет юбку и начинает с силой отряхивать передник и блузку. Вокруг ее талии и бедер поднимается облачко пыли. Женщина, что тут еще скажешь. Но вот она снова вскидывает голову и смотрит на Толяна. Не знаю, что у них там происходило в плену, но девушка вдруг срывается с места и на своих высоких каблучках мчится к моему брату. Я с ухмылкой смотрю на Толяна. Он все еще изображает бдящего воина, но его ноги сами собой прибавляют шаг. Девушка бежит так неловко, что я проникаюсь к ней светлым чувством. Да что там, я просто растроган, и ноги у нее – просто загляденье, несмотря на ободранные коленки.
           Невозмутимый брат наконец не выдерживает и тоже срывается на бег. Забыв обо всем, летит к своей возлюбленной на крыльях любви. Невольно я опять начинаю контролировать эту чертову стройку. Надо же охранить влюбленных. И вдруг замечаю, что вижу все вокруг уже не так четко, как несколько минут назад. Пытаюсь напрячь зрение, но прежняя ясность не возвращается. Сумрак словно перестал быть прозрачным. Я вижу окружающий мир так же, как видел его всю свою прежнюю, обычную жизнь. Может быть, потому я и перестал слышать Ольгу?
           На меня вновь накатывает приступ беспокойства. Вдруг я просто не услышал бесшумный сухой хлопок?
           – Малыш, иначе нельзя было. Они бы нас всех убили, – тихо оправдывается брат.
           – Я понимаю, – всхлипывает официантка.
           Бросаю взгляд на влюбленную пару, и меня вдруг охватывает острая неприязнь к ним. Им все по фигу, а Ольга, может быть, лежит в луже крови.
           Меня буквально передергивает от этой мысли.
           – Толян, сваливать пора! – грубо бросаю я брату и, не дожидаясь, пока они кончат объясняться друг другу в своих чувствах, быстро иду, почти бегу к левому от меня входу в корпус, выходящий окнами к лесу. Отстанут и черт с ними, сами виноваты.
           – Мена, ты куда? – окликает меня брат.
           – Туда, – хмуро буркаю я, обернувшись на секунду. – У их машин колеса пробиты.
           Интересно, где сейчас Кольша с Чекой? – тут же мелькает мысль. Я совершенно не опасаюсь этих статистов, они интересуют меня лишь постольку, поскольку у них есть еще одна машина.
           Сзади громко шуршат шаги, девушка спотыкается и сдавленно охает.
           – Мена, погоди, – окликает меня брат.
           Но я и сам притормаживаю у крыльца. Надо сохранять спокойствие. Этот тип может быть где угодно, и никто не знает, что у него на уме. Черт, я прямо кожей чувствую его незримое присутствие. Готов поклясться, он все еще где-то тут, поблизости.
           Дождавшись брата с девушкой, взбегаю по обсыпавшимся ступенькам и вхожу в знакомую полутьму. А я все еще неплохо ориентируюсь в темноте, иду совершенно бесшумно. На лестничной площадке затхло и пусто. Но, принюхавшись, я ощущаю слабый запах девушки. Моей чудесной, удивительной наездницы. Легкий пьянящий аромат в пыльной ночи.
           Брат с девушкой остановились у входа в корпус. Стоит дать им сигнал, и конец тишине. Но ничего не поделаешь. Я издаю тихий свист, и бетонная лестница взрывается звуками. Стучат по ступенькам каблуки девушки, грузно давят каменный мусор шаги Толяна. Попав в темноту помещения, девушка тихонько охает, но в дверном проеме уже возник брат и, обняв любимую, увлекает ее дальше внутрь. Эта чертова Таня шумит, как стадо диких свиней, несущихся по речной гальке. Насколько тише вела себя Ольга!
           – Смотрите, не подорвитесь, – тихо хмыкаю я влюбленной парочке и, сделав брату знак, чтобы ждал, выскальзываю в коридор. Такая предосторожность выглядит абсолютно идиотски, учитывая обстоятельства, но на самом деле я просто хочу осмотреться спокойно – без всяких помех.
           Завернув в ближайшую комнату, выходящую окном к лесу, тщательно принюхиваюсь, но желанного запаха не улавливаю. Только привычный уже запах мочи и пыли, пропитавший весь корпус, грубо шибает в нос. Все верно, окна тут довольно высоко над землей, во всяком случае, снаружи так кажется. И Ольга просто не решилась бы прыгать из окна.
           Скользнув к оконному проему, осматриваю холмики отвалов, пустырь и опушку леса слева от корпуса. Ни души. У меня екает сердце. Вон там мы с Ольгой ждали, пока джип бандитов заедет за корпус, а там пробегали, и она вовсю смотрела себе под ноги, чтобы не запахать носом на колдобинах, а я – еще и закатом успевал любоваться. Перемещаюсь к другой стороне окна и испытываю мимолетное облегчение: между корпусом и лесом нет мертвого тела девушки в светлой куртке. Вглядываюсь в лес метрах в семидесяти за корпусом. Бандитский джип все еще там, но ни Кольши, ни Чеки не заметно. Ни малейшего движения, ни малейшего звука, который бы выдал бандитов. С полминуты трачу на то, чтобы их засечь, и все это время из коридора слышится явственный шорох ткани. Чтоб их, минуты не могут простоять спокойно!
           Бесполезно. Бандитов не видно, не слышно. Может быть, они рванули в лес, чтобы перехватить Ольгу? Издаю негромкий свист, подзывая Толяна с его подругой. Отчетливые осторожные шаги по бетону, и в дверном проеме появляется Таня, утопающая в огромной куртке Толяна. Понятно, почему они так шумели: брат наконец рискнул ослабить свою бдительность и утеплил свою возлюбленную (а заодно прикрыл ее белую блузку с белым передником, чтобы не отсвечивала в темноте, как светлячок). Теперь самый светлый из нас – Толян в своем сером костюме. Ничего, сойдет, могло быть и хуже. Оглядев их критическим оком, шагаю на подоконник и мягко спрыгиваю на землю снаружи. Вокруг – ни души. Оборачиваюсь.
           – Давай, – говорит Тане брат и помогает ей забраться на подоконник. Классные у нее все-таки ноги. Жаль, что коленки ободрала.
           – Прыгай, – подбадривает девушку брат, и она спрыгивает в мои объятия.
           До чего все-таки приятно подхватить на лету симпатичную девушку, пусть даже она в такой оболочке, как мужская куртка XXL. Таня так доверчиво вцепляется мне в плечи, что я поддерживаю ее гораздо дольше, чем это действительно требуется. За это время брат успевает приземлиться рядом с нами (на удивление тихо для его комплекции) и взять автомат наизготовку.
           Несколько секунд мы стоим под стеной, прислушиваясь и осматриваясь. И я в десятый раз прикидываю, сколько времени нужно Ольге, чтобы успеть добежать к спрятанной в лесу машине. Тишина в лесу меня угнетает. Конечно, она бегает не так быстро, как я, но мне кажется, ей уже давно пора быть у своей "Лады". Может, у меня с головой не все в порядке, но я всей душой желаю Ольге благополучно добраться к машине и уехать отсюда куда подальше, хотя вместе с ней уедут и наши сто пятьдесят тысяч долларов – сумасшедшие деньги, между прочим, и законная доля моего брата Толяна.
           – У нас машина в лесу, – тихо поясняю я брату. – В том направлении.
           Но мы отлично понимаем, что если Ольга рванула к машине, нам за ней уже не успеть.
           – Там еще двое "друзей" было, – киваю я Толяну направо. – На опушке, примерно в ста метрах отсюда. Джип и сейчас там, но этих типов не видно. Может быть, в лес ушли?
           Толян относится к моему сообщению с прохладцей. Да что там душой кривить, единственное, что нас сейчас по-настоящему беспокоит, – это таинственный некто, который хладнокровно, как в тире, расстрелял бандитов, а потом исчез неизвестно куда. Он может быть где угодно, и мы понятия не имеем, что у него на уме.
           Еще несколько секунд мы медлим, не решаясь уйти из-под прикрытия корпуса. Открытое пространство впереди, с мрачными отвалами, покрытыми сухой полынью, выглядит угрожающе. Неохота секунд на двадцать превращаться в "бегущих кабанов".
           – Ладно, Мена, пошли, – тихо говорит Толян.
           Стараясь, чтобы брат с девушкой не отставали, бегу к лесу. Едва начинаются бугры и рытвины, как шаг девушки позади сбивается, она охает и явно скачет на одной ноге. Оборачиваюсь в тот самый момент, как она начинает ругаться:
           – Мать его... Каблук сломала.
           Брат опускается на корточки рядом с ней, решительно отрывает каблук и столь же решительно хлопает девушку по ноге в испорченной туфле.
           – Стань на эту ногу. Обопрись на меня.
           Без лишних слов он отламывает ей второй каблук, и мы бежим дальше.
           Наконец-то опушка! Оказавшись в густом сумраке среди сосен, я испытываю мгновенное облегчение. Словно после чужого и опасного пространства попал в родную стихию. Оборачиваюсь к брату и Тане. Официантка из "Чебурашки" здорово запыхалась, а брат потешно обнимает ее одной рукой, в то время как в другой руке у него – автомат наизготовку, и оба настороженно озираются. Полный улет, если учесть их наряды. Брат в приличном сером костюме (с разбитой физией) и Таня в огромной куртке, под которой ее ноги кажутся тонкими, как у птицы, а пальцы выглядывают из середины подвернутых рукавов жалобно, как у ребенка. Вдобавок она все время пошатывается и переминается с ноги на ногу – никак не приспособится к отсутствию каблуков. Не удержавшись, я ухмыляюсь во весь рот, забыв на миг про свои тревоги. И тут же – словно в ответ на смену моего настроения – в глубине леса раздается глухой вибрирующий звук заработавшего двигателя.
           Мгновенно оборачиваюсь, напрочь забыв про Таню с Толяном. Направление, расстояние, сам звук – все указывает на то, что это "Лада" Ольги.
           Чуть ли не с минуту двигатель машины глухо работает на одном месте, но наконец звук меняется – машина медленно поехала. Мы как завороженные прислушиваемся к удаляющемуся шуму машины. Он – все глуше, но вот я улавливаю, как звук снова изменился. (Интересно, слышат ли это брат и девушка?) Похоже, машина выехала из леса на дорогу. Через несколько секунд неясный шум машины, удаляющейся по направлению к шоссе, окончательно затихает, но еще какое-то время мне всё чудится, что я продолжаю слышать Ольгину "Ладу". Брат с девушкой терпеливо, молча ждут.
           Вот и всё. В конце концов, почему я должен думать, что с ней что-то случилось? Может быть, она спокойно добралась к машине и катит теперь со своей заветной сумкой подальше от этого города со всеми его бандитами. Уедет в Москву, раскидает там деньги в десять банков и махнет на теплые острова с пачкой кредитных карточек в сумочке цвета сливок. Или переправит все деньги в какой-нибудь офшор. На Каймановы острова. Но лучше бы она все-таки поехала в Италию, или на Крит, или на тот остров, где Афродита вышла на берег из морской пены.
           Ладно, так и будем считать, – решаю я и поворачиваюсь к брату и Тане.

ДЖИП В ЛЕСУ

           – Это она? – спросил Толян.
           – Машина наша, – усмехнулся я, пожимая плечами.
           На скулах брата напряглись и опали желваки. Больше он ничем не отреагировал на теперь уже окончательную потерю денег, из-за которых он заварил всю эту кашу.
           – Ладно, Мена, – сказал он глухим голосом. – Надо Таню домой отвезти.
           Честное слово, мне стало жаль Толяна. Можно себе представить, каково это, когда в минуту рушатся все твои планы. Я полез в карман и, шагнув к брату, протянул ему полторы тысячи долларов, которые он дал мне перед налетом на дом Барина:
           – На вот, держи. Мне они уже не понадобятся.
           Помедлив несколько секунд, Толян взял деньги, но вместо того, чтобы спрятать их в карман, оглянулся по сторонам, отпустил автомат висеть на плече, отсчитал часть соток и протянул их мне обратно со словами:
           – Возьми, Мена, тебе тоже надо из города уехать.
           – Бери, говорю, здесь семьсот баксов, – шагнул он ко мне, видя, что я хочу уклониться от щедрого дара. – На пару месяцев хватит, если не шиковать, потом вернешься назад, когда все утихнет.
           Сказать по совести, я был растроган до глубины души, но я не собирался ни брать у брата деньги, ни сваливать из своего родного города. У меня между прочим учеба! А матери я что скажу?
           – Кончай, Толян, – сказал я примирительно, старательно отводя руки. – Да не собираюсь я никуда уезжать! У меня через месяц сессия.
           Я нарочно с тревогой бросил взгляд в сторону, но брат на это не купился.
           – Подождет твоя сессия, – отрезал он и без дальнейших церемоний засунул мне деньги в карман куртки.
           Я сразу же запустил руку в карман, чтобы вернуть ему деньги, но тут неожиданно подала голос Таня.
           – Да, Мена, возьмите, пожалуйста, – сказала она, трогательно заглядывая мне в глаза. – Спасибо вам.
           Вот черт, у меня чуть слезы на глаза не навернулись. Я даже не нашелся, что сказать в ответ, только недовольно фыркнул, расстегнул куртку и сунул деньги во внутренний карман рядом с паспортом.
           – Все нормально, брат, – утешил меня Толян.
           – Ладно, проехали, – сказал я и, чтобы скрыть неловкость, отвернулся к лесу. – Пошли.
           Но вместо того, чтобы идти к джипу бандитов (нужен же нам транспорт!), мои ноги сами собой понесли меня в глубину сосняка – к тому месту, где стояла спрятанная нами "Лада". Толян с Таней последовали за мной без лишних вопросов, наверное, брат решил на меня положиться в плане знания местности.
           В лесу было уже довольно темно, но все равно я сразу узнавал места, по которым мы шли сюда с Ольгой. Вот здесь она меня нагнала, а здесь мы с ней поругались. Я увидел плоский растоптанный окурок в прошлогодней хвое и вспомнил, как поклялся Ольге своим даром завлекать девушек в лесную чащу лунными июньскими ночами. Что ж, похоже, я даже перевыполнил свое обещание – вместо ста пятидесяти тысяч долларов она получила все триста. (Так что за мои особые способности можно быть спокойным.) Шагнув в сторону, я быстро прикрыл окурок хвоей. Будь это не окурок сигареты, а что-нибудь вроде оброненного платочка, я бы, наверное, сунул его в карман, честное слово.
           – Следы прячу, – смущенно усмехнулся я в ответ на немой вопрос Толяна и поскорее снова ушел вперед.
           Мы быстро шли среди сосен, и Таня исправно хрустела сухими сучьями, каждый раз потихоньку чертыхаясь от чувства вины. С ней только в разведку ходить!
           Вот место, где я показал Ольге на коз. Я еще сказал ей, что это добрый знак. Может быть, мое предсказание оправдалось? И она просто смылась, оставив нас всех с носом? Я уже почти бежал к ложбине, в которой мы спрятали машину.
           Я оказался прав: знакомый овражек был пуст. На песке отчетливо виднелись следы шин. Я бросился осматривать землю вокруг и вскоре нашел то, что искал, – отпечаток подошвы Ольгиного размера с характерными рубчиками и "лепестками" на носке. Сомнений не было, след принадлежал ей, причем шла она к машине, а не от нее. (К тому же, когда мы уходили от машины, по этому месту она точно не проходила.) Поднявшись, я втянул носом воздух, но почувствовал только вечернюю хвойную свежесть. И все же, у меня здорово отлегло от сердца. Было очевидно, что Ольга добралась к машине и уехала на ней. Авось ей удастся запутать следы.
           Брат с девушкой успели меня нагнать и теперь молча следили за моими действиями.
           – Мы здесь машину оставляли, – пояснил я. – Это она на ней уехала, точно.
           Таня, с тревогой поглядывавшая на моего брата, вдруг повернулась к Толяну и, вцепившись в его руку, быстро заговорила:
           – Толя, да черт с ней, с этой Олькой. Уехала, и слава богу, скатертью дорога. И с деньгами этими, черт с ними. Без них обойдемся.
           Ага, – усмехнулся я. Легко говорить, если никогда в жизни не видела сто пятьдесят тысяч долларов живьем. В туго запечатанных пачках, пахнущих большими деньгами. Я так живо вспомнил тот особый запах, которые источали триста тысяч американских грин, что невольно глубоко вздохнул.
           – Не кричи, – смущенно глянув на меня, сказал своей возлюбленной Толян. – Конечно обойдемся, черт с ними.
           – Ладно, Мена, пошли отсюда, – повернулся он ко мне. – Уходить отсюда надо.
           – Это точно, – ухмыльнулся я. В лесу нам больше нечего было ловить, кроме бандитского джипа.

           Минуту спустя мы бодро шли через лес, забирая влево от корпуса. Брат сразу согласился с моим предложением конфисковать джип Кольши и Чеки.
           – Только давай их просто вырубим, без убийств, – сказал я. Если честно, я был по горло сыт той бойней, которую мы учинили во дворе заброшенной стройки на пару с этим неизвестным киллером. А убить этих Кольшу с Чекой... это было все равно как застрелить того парня – Жука, – когда он в панике убегал к машинам.
           – Там видно будет, – сказал Толян.
           – Ты их знаешь? – спросил я у брата через некоторое время. Брат, конечно, был прав насчет того, что война план покажет, но мне все-таки хотелось пробудить в нем человеческие чувства к этим двум бандитам. В конце концов, они нам ничего плохого не сделали, а ведь запросто могли бы, например, обстрелять нас, когда мы бежали по открытому полю к лесу.
           – Знаю, – сказал Толян.
           – Ну и как они? – спросил я чуть ли не с надеждой.
           – Бандиты, – сказал Толян таким тоном, словно сам он бандитом никогда в жизни не был.
           – А мне показалось, они ничего ребята, веселые, – сказал я. – Чека на мине подорвался... когда наш корпус проверял.
           – Какой мине? – недоуменно уставился на меня Толян.
           – В дерьмо наступил, – сказал я, давясь от смеха. – Хотя так боялся...
           Мы вдруг остановились, посмотрели друг на друга и разом зашлись хохотом. Смеялись, как полоумные, и никак и не могли остановиться. Брат даже о своих разбитых губах позабыл. Официантка усиленно зажимала руками рот, чтобы смеяться потише, а у меня на глазах выступили слезы.
           – Ладно, Мена, кончай свои байки, – с трудом выговорил Толян. – А то мы весь лес на уши поставим.
           Эх, молока бы сейчас! – подумал я.
           – Мена, а вы в спецназе служили? – почтительно спросила Таня, когда мы, отсмеявшись, двинулись дальше. Я глянул на брата – что это он ей наболтал про меня? Но Толян был невозмутим, как скала.
           – Нет, – хмыкнул я. – Я в университете учусь.
           Больше Таня вопросов не задавала. Вскоре я ушел метров на десять вперед от них, чтобы Таня с Толяном меньше мешали мне своим хрустом. Бандиты могли оказаться неподалеку, а официантка шумела, как матерый барсук. (Может быть, потому что без каблуков площадь подошв у нее стала вчетверо больше?) Я бы ушел от них и подальше, но боялся, что Толян потеряет меня из виду. Темнота сгущалась с каждой минутой, и уже в двадцати метрах стволы сосен начинали сливаться в единый сумрачный фон. А искать меня на слух было бесполезно. Я ступал по земле бесшумно, как лесной бог, крадущийся в лунной ночи.
           Пройдя еще немного, я остановился, сделал брату знак, чтобы они не двигались, и с минуту вслушивался в тишину леса. Джип на опушке был уже неподалеку, надо было решить, как мы с братом нападем на бандитов, и как-то избавиться на это время от девушки. В отличие от Ольги, Таня была не создана для боевых действий.
           – Они уже близко, – сказал я вполголоса, вернувшись к брату и Тане, потом покосился на девушку и осторожно добавил: – Может, Таня нас здесь подождет?
           – Нет, Мена, ее нельзя одну оставлять, – решительно покачал головой Толян. По-моему, брат был уже не рад, что принял мой план угнать бандитскую машину.
           Может быть, мне самому справиться? – подумал я. Но я был совсем не уверен, что в одиночку справлюсь с бандитами так, чтобы обошлось без крови. А вдруг они окажутся порознь, и пока я буду разбираться с одним, другой начнет стрелять?
           – Ты уверен, что они еще здесь? – спросил Толян.
           – Машина, во всяком случае, точно еще здесь, – хмыкнул я. – Ты что думаешь, я бы не таком расстоянии звук двигателя не услышал?
           – Наверное, услышал бы, – серьезно сказал Толян. – Сколько до них отсюда?
           – Метров сто пятьдесят, наверное, – прикинул я не очень уверенно.
           – Мена, может быть, нам лучше сначала к опушке выйти? – сказал Толян.
           – Пожалуй, – согласился я.
           Будь мы с братом вдвоем, мы бы спокойно добрались к джипу прямо через лес. Но с этой Таней запросто можно себя выдать до того, как я замечу машину. Брат прав, на опушке я по крайней мере сориентируюсь. Только надо забрать подальше влево и выйти на опушку со стороны Семихатки – оттуда бандиты наверняка никого не ждут.
           Почему они еще не свалили? – подумал я вдруг. Они ведь наверняка слышали стрельбу, и у них есть мобилки. По телу пробежал неприятный холодок. У Кольши с Чекой был вагон времени, чтобы позвонить кому-нибудь из своих друзей бандитов. Они ведь не могли знать, что все их друзья – мертвы. Но я не слышал, чтобы у кого-нибудь из мертвых бандитов сработал мобильник. Может, у них у всех мобилки на виброрежиме?
           Может быть, они пошли посмотреть, что случилось на стройке? – подумал я, гоня эти мысли. – Увидели, как сбежала Ольга, как потом мы трое в лес ушли, мобилы братков не отвечают, вот и пошли на разведку, чтобы было что Гурею доложить...
           – Брат, ты чего? – тронул меня за руку Толян.
           – Ничего, – сказал я поспешно. – Думаю. Придется нам небольшой крюк сделать. Ладно, погнали, стемнеет скоро.
           – Не спеши, – сказал брат. – Таня не может идти быстро и при этом не шуметь.
           А если мы пойдем медленно, она шуметь не будет, – прыснул я про себя, но ничего не сказал. В конце концов – это Толяну, а не мне, надо из города линять, мне спешить некуда.
           – Толя, если вам нужно, я могу здесь подождать, – мужественно сказала Таня.
           Я тут же остановился в надежде, что брат передумает, но он недовольно отрезал:
           – Не дури. Вместе пойдем.
           – Я постараюсь не шуметь, – сказала Таня, не столько для Толяна, сколько для меня.
           – Все нормально, иди, как идешь, – растаял я. – Вы только сразу замрите, когда я знак подам.
           – Хорошо, Мена, я постараюсь, – сказала она так искренне, что меня чуть не повело. А что, посмотрел бы я на вас на моем месте! Лес кругом, темнеет, весна, а она здорово симпатичная. И еще выглядит так беззащитно в этой огромной мужской куртке. Словно ее сам Пан в объятия заключил. И голые коленки ободраны. Я поскорее развернулся и пошел через лес, всей душой надеясь, что брат ничего не заметил.
           Сделав изрядный крюк, мы осторожно вышли к опушке. Оставив брата с Таней под соснами, я тенью скользнул к границе леса и снова увидел пустырь и недостроенный остов. За дальним корпусом виднелись подбитые джипы. Уже здорово стемнело, на пустыре стрекотали сверчки, и от этого он казался потусторонним, как местность, по которой бродят души убитых бандитов. Способность видеть сквозь мрак меня явно покинула, но джип за соснами я разглядел без труда. До него было метров пятьдесят. Зато бандиты по-прежнему ничем не выдавали свое присутствие. Может быть, их там вообще нет? – подумал я вдруг. Классно, конечно, будет просто сесть в машину и уехать отсюда, но сказать по совести, меня совсем не вдохновляла эта непонятная тишина.
           Вернувшись к брату с Таней, я рассказал им про джип и решительно заявил, что Тане лучше остаться. Мы понятия не имеем, где сейчас бандиты, вдруг они нас услышат и затаятся, вдруг начнется стрельба? Совершенно незачем, чтобы Таня в этот момент была рядом.
           Я, конечно, лукавил, но зато эти доводы поколебали моего брата. Он нерешительно взглянул на Таню, и она – молодчина – меня поддержала:
           – Толя, Мена прав. Я вас лучше тут подожду. Вы мне крикните, когда все закончится, я тогда выйду к опушке.
           Толян быстро огляделся по сторонам и заметил подходящую темную ложбинку с мягкой подушкой из прошлогодней хвои. (Правда, наверняка и с колючими сосновыми шишками.) Сняв пиджак, он аккуратно постелил его на хвою. Понятливая девушка была уже рядом.
           – Полежишь еще немного? – шепнул он ей извиняющимся тоном. – Только не вставай, пока кто-то из нас не придет.
           – Хорошо, Толя, ты за меня не беспокойся, – сказала она.
           Честное слово, я проникался все большей симпатией к этой Тане. Хоть она и хрустела сучьями, как средней величины медведь, но зато все понимала с одного слова и сразу делала, что велят. Может быть, брат потому на нее и запал, что она – полная противоположность Ольге? (Ольгу-то он терпеть не может.) Я улыбнулся. Ольгу мы бы хрен нашли на том же месте, на котором оставили. Разве что, если ее к сосне привязать. Скорее всего, она умудрилась бы забраться в джип, пока мы укладываем отдохнуть Кольшу с Чекой, и брату пришлось бы стрелять по колесам, чтобы ее остановить. Вот Таня наверняка будет тут смирно лежать прямо на сосновых шишках и дожидаться, пока мы за ней не придем.
           Я сказал брату, чтобы он пробирался к машине вдоль опушки, а я пока обойду джип с другой стороны. Он кивнул, и мы разошлись.
           Стоило мне остаться одному, как меня неожиданно охватил дикий восторг. Вечерний лес, наполненный шорохами, напоенный густым запахом сосен, словно распахнул мне свои отцовские объятия, и я вдруг побежал, легко отталкиваясь от мягкой земли. Я почти не смотрел под ноги, но ни один сучок не хрустнул под моей легкой стопой. Я бежал, лавируя среди деревьев, ловко уклоняясь от торчащих сучьев, и прозрачный воздух холодком скользил по моим вискам, в которые билась горячая кровь. Вольная свобода подхватила меня. Я едва сдерживался, чтобы не издать ликующий крик, который почему-то так будоражит мирный покой поселян. Никто не был страшен мне в эту минуту, но вдруг я вспомнил об одиноком убийце, и на меня будто упала тяжелая тень. Я резко замедлил бег, перешел на шаг и вовремя, – за деревьями показался черный силуэт машины.

Читать дальше

Примечания

           "Парочка простых и молодых ребят" – слова из песни "Утекай" группы "Мумий Тролль".

           Обол – мелкая греческая монета, которую давали умершим, чтобы тем было что заплатить Харону за перевоз через реку в царстве мертвых.